|
Дневники Жеребцовой Полины
| |
| Edellweiss | Дата: Понедельник, 13.07.2015, 19:52 | Сообщение # 1 |
 Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
| 9 -летняя русская девочка жила в Грозном. Началась война. Дневники Полины Жеребцовой – потрясающий человеческий документ, переведенный на многие европейские языки.
|
| |
| |
| Edellweiss | Дата: Понедельник, 13.07.2015, 23:14 | Сообщение # 16 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
| 22 октября 1999
Нас с мамой ранило 21 октября. Так неожиданно и страшно сбылся мой сон.
Я видела: за столом сидела убитая женщина. Раненые прятались в кафе и в подъездах домов. Мужчины — добровольные спасатели подбирали жертв обстрела, распределяли по машинам. В первую очередь — тяжелораненых.
А началось все неожиданно, около пяти часов вечера. Мы собрали свой оставшийся товар:
две сумки. Одна — мне, вторая — маме. Тут встретили Кусум с маленьким ребенком.
Стояли, разговаривали. Вдруг яркая вспышка осветила еще светлое небо. Последовал сильный грохот. Мы, от испуга, перекатились за свой стол. Присели между железными
ларьками. Другого укрытия рядом не было. Взрыв! Потом еще. Похоже на то, что одно и то же взрывается много раз. Мы побежали, теряя свой товар, во двор Дома Моды. Это
самый центр Грозного. Улица Розы.
Когда я бежала, огромный осколок, словно эхо очередного взрыва, просвистел совсем рядом. Он рассек не меня, а время, словно теплую воду, которая ушла куда-то вниз, и я
стояла в сухом русле, сразу поняв, что ни мама, ни другие люди не могут спасти меня от Смерти, если я закричу о помощи.
Смерть и я — только мы оказались связаны друг с другом в этом мире. Нет ничего, что могло стать между нами и закрыть собой.
Мне стало смешно и не нужно все — вещи, сумки и всякие ценности. Я поняла, что ничего, совсем ничего не возьму с собой Туда.
Сильный удар и... время вернулось вместе с огненными искрами, которые осколок высек из кирпичной стены дома рядом с моей головой. А ноги мне рвали чьи-то маленькие металлические челюсти, но я по инерции продолжала бежать.
Только спустя несколько шагов — упала.
Меня подняли.
Мы бросились в подъезд жилого дома, но там вместо второй двери была решетка.
Выбежали во двор, в шоковом состоянии, метнулись в другой подъезд, в жилой дом, рядом. Там, где раньше был магазин «Рыболов».
Когда я присела, забившись в угол, пронизывающая боль в ногах дала о себе знать.
В этот же подъезд мама и Кусум втолкнули, забросили девушку - чеченку.
У девушки разворотило колено. Я впервые увидела, что кость внутри белая.
Она была в шоке и говорила только:
- Больно! Больно! Больно!
В подъезде были женщины и дети. Мама сказала, что у нее дырочка в кармане пальто и «горит» бедро. Другой осколок попал к маме в карман.
Когда в наш подъезд заглянули мужчины, то все закричали, что первую надо увозить девушку без ноги. Она потеряла много крови. На вид девушке было 17–20 лет. Ее увезли.
В подъезд снова заглянули добровольные спасатели. Молодые парни. Среди них был Аладдин. Меня решили доставить на перевязку в аптеку, на проспект Победы (в бывший хлебный магазин).
Аладдин нес меня на руках и шептал:
- Не плачь, моя царевна! Не бойся! Помощь — будет!
Маму вели сзади. Не забыли и наши сумки с товаром — не растерялись в суматохе.
Наш путь лежал через двор Дома Моды. В нем я как-то жила с мамой у моего деда — журналиста.
Когда меня тащили под обстрелом, я увидела троих убитых. Они лежали отдельно друг от друга. Их кто-то накрыл картоном. Одна была женщина, один — мужчина, а кто третий, я точно не поняла. По-моему, ребенок.
Нас отнесли в аптеку, и незнакомая женщина вытащила осколок из бедра у мамы. А мне только перевязали ноги, так как один осколок был глубоко внутри, а другие тоже вынимать было больно. Аладдин меня жалел, гладил по голове и грыз пряник.
Решили, что нужно домой, что в больницах все переполнено ранеными людьми, так как на рынке торгуют в основном старики, женщины и дети. Мужчин там очень мало.
Практически нет.
Мы ведь были далеко от эпицентра, почти за три квартала. Сколько же там убитых?
Нас доставили домой на своей машине, какие - то совершенно незнакомые люди.
Я частично оглохла на оба уха — были сильный звон, и полуобморочное состояние.
Все вокруг плыло.
Я услышала, как кто-то несколько раз сказал:
Кто сделал Полинке добра — увидит его,
Кто сделал Полинке зла — увидит его.
По-моему, это часть молитвы. И на самом деле звучит так:
Кто сделал на вес пылинки добра — увидит его,
Кто сделал на вес пылинки зла — увидит его.
Но в ушах звенело, и мне слышалось в полубреду свое имя в этих словах.
К утру боль в ноге усилилась.
Я пила обезболивающие таблетки и снотворное. Но боль становилась все страшнее.
Едва я задремала, как наша кошка, почувствовав сквозь бинты кровь, пролезла под одеяло и вцепилась зубами мне в правую ногу. Это было ужасно. Я ее прогнала тумаками.
Едва мы позавтракали, мама стала просить соседей отвезти меня к врачам.
Верхние жильцы согласились. В их «шестерке» мы отправились в больницу № 9.
Врачи сразу объяснили:
- Нужен рентген. Его нет. Отключили электроэнергию, а дизель куда-то пропал в суматохе.
Но меня все равно направили в операционную. В операционной, грязной и темной, на первом этаже гулял полосатый кот. Он терся о ножки стула и мурчал. В распахнутых дверях, на пороге стояли заплаканные люди. Все было в крови. Обрывки одежды, какие-то простыни. Бегали люди. Они искали своих родственников и знакомых.
Легко раненные, ждали в очереди к врачу, со вчерашнего дня. Сидя на полу и на стульях.
Глухо стонали близкие тех людей, которые уже умерли в больничных стенах. Страшно кричала какая-то чеченка. У нее убило детей. Женщина средних лет просила денег на
операцию сыну, на лекарства. Ей подавали.
Врач, который смотрел меня, устал. Он еле стоял на ногах. Он рассказывал, что ночью, в момент операций, несколько раз отключали электричество, что прооперировали десятки
человек. Много умерло.
Молодой корреспондент-немец в очках и в клетчатой рубашке спрашивал докторов о количестве пострадавших и умерших ночью. Каких ранений больше?
А меня о том, страшно ли было?
Врач называл цифры. Говорил, что в суматохе не записали всех. Оттого такая путаница и многие не могут отыскать потерявшихся людей. Я не запомнила эти данные точно, поэтому указать их не могу.
Мне забыли сделать обезболивание, когда обрабатывали рану. Я заревела. Кричать было стыдно. Врач спохватился и сделал мне уколы.
Все лекарства и шприцы тут же, в ларьке, купила моя мама. Дополнительно — прививку от столбняка. Осколки искали, но не нашли.
- Без рентгена помочь не можем. Расковыряем ногу зря, — повторяли врачи: — Ищите, где работает рентген.
Удалили только мелочь. У мамы к этому моменту на бедре стоял пластырь. Она ходила. Мы приобрели болеутоляющие средства, много бинтов, хирургических салфеток и зеленку.
|
| |
| |
| Edellweiss | Дата: Вторник, 14.07.2015, 11:46 | Сообщение # 17 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
| 23 октября 1999
Вчера произошло замечательное событие!
Во второй половине дня к нам, совсем неожиданно, явились гости. Кусум и Аладдин!
Это Аладдин нес меня раненую через двор моего детства! Адреса у них не было. Нас нашли, опрашивая о пострадавших от взрыва. Они знали только район города. Пришлось долго искать. Оба сильно устали.
Мама подала чай. Кусум принесла фрукты. Аладдин дал 70 р. на бинты. Больше денег у него не было. Он все время молчал. Я — тоже. Друг на друга мы не смотрели, отводили глаза. Говорили взрослые — моя мама и тетя Кусум.
25 октября 1999
Я плачу. По вечерам моя раненая нога болит сильнее. И со второй ногой непорядок! Царапины на ней воспалились! Припухли.
Мама утешает:
- Прививку сделали. Это пыль попала. Пройдет!
Все дни соседи из дома напротив ходили в центр по ночам. Среди них были Сулейман и его жена Золина. Многие описывают большую ракету, без «хвоста». Говорят, что там, где она лежит, сильная радиация! В городе много иностранных корреспондентов. Сумели пробраться! Кто-то счетчиком замерял излучение. Люди специально приезжают на рынок, смотреть «ракету – смерть».
Я прошу маму:
- Уговори соседей свозить меня туда! Хочу узнать, как выглядит гадость, которая принесла мне боль.
Российская сторона отказывается комментировать обстрел рынка.Но у чеченцев таких огромных ракет нет.
Говорят, тех, кто был вблизи ракеты, разорвало на кусочки, и теперь родные узнают их по частям вещей: пуговицам, заколкам и кусочкам одежды.
Сегодня Резван, младший сын соседки Нуры, после обеда возил нас в больницу № 4.
Свет был, но не вышел на работу врач-рентгенолог.
Мама купила несколько батонов хлеба. Раздала всем соседям, стоящим у нашего подъезда, «за мое выздоровление».
Мама нашла палку прабабушки Юли-Малики. Это коричневая деревянная «клюка», как у сказочной Бабы Яги. Я учусь с ней ходить по комнате.
Мама ноет, что мы все деньги уже прокатали, за операцию и за лекарства платить нечем.
Сегодня она торговала до 12:00 и ракету видела!
|
| |
| |
| Edellweiss | Дата: Вторник, 14.07.2015, 12:54 | Сообщение # 18 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
| 26 октября 1999
Рано утром, пока мало людей (я стесняюсь ходить с клюкой), мы с мамой пошли на рынок. Я посмотрела на «останки» ракеты. Очень большая! По ракете лазили мальчишки. Они сообщили, что она «заразная», поэтому ее должны убрать.
Ракета смела вокруг все. Плакали люди, которые ничего не нашли на тех местах, где стояли их мать, дочь или сестра. Абсолютно ничего! Собирали, искали лоскуты от одежды родных.
Некоторые знакомые пришли торговать. Они раскладывали свой товар и спрашивали о моем самочувствии:
- Осколки достали?
Мама просила допродать наш товар, тот, что мы не растеряли до конца, чтобы он не пропал. Но люди боялись и не согласились.
- Сильное воровство, — объяснили они.
И рассказали очень подробно о том, что было после взрыва:
- Двенадцать человек расстреляли прямо на месте из-за хищений! Мародеры лазили и днем и по ночам! Забирали с убитых вещи, золото и плащи, обувь, одежду, косметику. Это делали под видом поиска пропавших членов семей. Некоторые приходили воровать с детьми! Папа с ребенком «искал» маму. А мама, с другим отпрыском «искала» отца. Не сразу дежурные - чеченцы поняли эти хитрости. Начали проверять документы. Многие из числа раненых были обкрадены!
Одного знакомого ранило в грудь, и он крикнул, падая от боли: «помогите!». А пробегающая мимо женщина выхватила у него сумку с кошельком.
Другая наша соседка по рынку отличилась невиданной храбростью. Сама она русская, светленькая, и торговала недалеко от нас, в параллельном ряду. После взрыва ракеты она на руках тащила раненую чеченку, а в это самое время воришки украли весь ее товар. Но она нисколько не жалеет об этом. Я с ней говорила. Она — молодец!
Сейчас рынок стал маленьким. Утром всего два ряда. Столы расставили вдоль проспекта Мира. Люди решили — здесь кафе, парикмахерские, жилые подъезды. Можно успеть в укрытие.
Увидев меня с палкой-клюкой, прохожие и торговцы шутили: «Молоденькая бабушка!» Все желали быстрейшего выздоровления.
Репродуктор в районе проспекта Мира, который летом звучал музыкой, повторял одно и то же:
«500 человек пропали без вести. Около 1000 человек раненых. Учета людей, вывезенных в села и в сельские медпункты, нет».
Мы расплакались, узнав, что в киоске для продажи конфет погибла девочка — моя ровесница. Ее старшая сестра и ее мама — ранены!
Убита соседка по рынку Роза, продававшая капусту на восьмом месяце беременности. У нее остались сиротами семь детей, и многие другие.
Заплаканные, мы купили хлеб, поехали домой. В автобусе ревели не мы одни.
Пришли. Разогрели чай.
Почти сразу явился Аладдин. Говорить не хотелось. Он сказал, что был у сестры. Говорил с ней обо мне. Сестра пообещала сделать мне подарки. Пересмотреть те платья и
халаты, что купила себе недавно, летом.
Аладдин стал прощаться. Неожиданно моей растерянной маме он успел вложить в руки конверт:
- На операцию и на лекарства, — сказал он. — Или на питание, на крайний случай.
- Мы вернем! — крикнула я, когда он выходил. Нам было стыдно.
Понимали, что брать у малознакомого человека деньги — нехорошо.
Но выхода у нас не было. Без денег — не лечат. В конверте оказалось 200 рублей!
Аладдин попросил меня, чтобы я называла его «Старшим братом». Мне понравилось, я согласилась.
Вечером, совсем поздно, пришла тетя Кусум — мать Дауда. Она подарила мне черную юбку с красивыми карманами. Мы хотели оставить гостью у себя, так как на улице было темно. Но тетя Кусум заявила:
- Кроме Бога я ничего не боюсь!
Рассказала:
- Днем бомбили в центре. Снова есть погибшие.
Вовремя мы ушли!
Еще Кусум сказала, что решила держаться рядом с Даудом, а своего младшего сына она оставит у родных. Ее старший сын — ей особенно дорог. Вторая попытка увезти его не удалась! Даже Москва и обучение в столичном вузе не соблазнили его. Дауд заявил, что он все равно сбежит к своим друзьям! В случае насилия над его волей и над личным его решением он навсегда забудет о семье.
После ухода тети Кусум в нашу дверь постучала Фатима, та женщина, у которой умер маленький сын. Она принесла нам вкусный суп, на помин его души.
Сейчас канонада. Мама ушла за водой. Я сижу и глажу кота Чипса.
Надеюсь снова увидеть Аладдина.
27 октября 1999
Утром настроение подняла тетя Марьям. Она опять с нами. С ней мама дружит с первого дня проживания в этом доме, с декабря 1986 года.
Марьям расцеловала меня, пообещала:
- Ты очень скоро поправишься! Только немного потерпи!
Она подарила мне головной платок, кремовый с нежной каймой. Пудру! Мы вместе позавтракали. Марьям предупредила, что вывезет часть своих вещей в Ингушетию. А рядом с нами, на первом этаже, поселит семью из дома напротив. Мы будем не одни! А если найдет возможность, то приедет сама или пришлет за мной и за моей мамой кого-то из своих сестер. Поможет нам выехать!
Днем мы прокатились в больницу № 4. Снова зря. Электричества нет, а «дизель» украли. Рентген мне не сделали. Возил сосед Резван. Столько денег и времени потеряли, а толку нет! Маленький осколок прорезал кожу, вышел сам. Мне советуют делать компрессы из теста с медом. Оказывается, у меня мелкие осколки, а не порезы! Мы насчитали 15 штук, всюду, где нашли что-то твердое под кожей. А шестнадцатый осколок — глубоко. Он большой и рядом с костью в ноге. Этот — хуже всех! Он перемещается. Блуждая внутри, режет мою ногу!
От него самая сильная боль.
К нам заглянула соседка — тетя Варя из дома напротив.
Она с тремя сыновьями и со своей пожилой мамой жила у нас в первую войну. Тогда мне было 9 лет. Я тайно симпатизировала ее сыну — Мансуру.
Кстати, мы заделали деревяшками часть окна — на случай осколков.
Ко мне приходила маленькая дочь Золины, играть.
|
| |
| |
| Edellweiss | Дата: Вторник, 14.07.2015, 13:02 | Сообщение # 19 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
| 28 октября 1999
Утро
Мама ходила к дальним колодцам за водой.
У нас очень холодно.
Сегодня она собралась на рынок. Решила поторговать до обеда и купить еду. Наши запасы кончились. А газеты устареют и пропадут. Опять потеряем, вместо того чтобы заработать! Мы быстренько позавтракали, сложили в два нетяжелых пакета журналы и газеты. Хотя кому они теперь нужны? Мама — наивный человек!
И тут начался ужасный обстрел! Загрохотало! Как раз в стороне центра города и рынка! Небо там мгновенно стало красным от пожара. Маме моей — «по фигу».
Говорит:
— Ерунда!
А тут бежит Аза, соседка, и кричит:
— Рынок бомбят! Попали в рынок!
Потом навстречу побежала, какая - то женщина с соленой капустой в ведре. Плачет и сама себе бормочет:
— Опять все в крови! Все разбомбили! Рынок горит!
Мама ее остановила, дала воды. Женщина отдышалась в нашем подъезде, стала рассказывать:
— Не орудия это. Самолет! Бомбил рынок! Убитых много! Он попал туда, где угол Дома Моды, где женщины хлебом торгуют!
Она ушла, плача.
Мама спохватилась:
— Активизируются! Мы — без еды! В нашем районе пока тихо! Давай сходим на базар «Березка». Возьмем продукты. Те, которые дешевле: макароны, картофель, хлеб, тебе — бинты. Вдруг развоюются? Совсем не выйти будет.
Мама очень упрямая.
Я быстренько собралась. Страшную клюку не взяла. Дорога недальняя. Пошла, опираясь на маму. Мы благополучно миновали свой двор. Перешли дорогу. Обогнули Зеленый детский сад. И стали двигаться по большому чужому двору. Тут загудели самолеты! Раздались первые разрывы бомб.
Мы бросились в частный сектор, через дорогу. Нашли подвал, но маленький.
Пять человек уже стояли в нем, прижавшись, друг к другу. Войти некуда.
Назад! В подъезд жилого дома!
Хорошо, он не закрыт изнутри. Присели в углу, под чужой дверью.
Взрыв! Еще взрыв!
Закричал мужчина в доме напротив. Загорелись верхние этажи.
Другой мужской голос уговаривал раненого:
- Потерпи! Потерпи! Сейчас перевяжу. Улетят — отвезу в больницу, — но раненый орал не своим голосом. Видимо, было очень больно!
Самолеты сместились в сторону частного сектора и стали бросать бомбы туда. Мы вышли на улицу. Дом, справа от нас, стоял без угла. Из-под его крыши валил черный дым.
Дом, напротив того, где мы прятались, горел на верхних этажах. Это там кричали. Мы, из-за маминого упрямства, отправились дальше. Пришли на маленький базар.
Никого не видно. Товар на столах, а продавцов и покупателей нет!
«Они в магазине!» — догадалась мама.
Самолеты пошли на новый круг.
И мы вошли в магазин.
Внутри было много людей. Взрослые и дети.
Люди присели за объемными колоннами из мрамора и молились. Весь пол в стеклах! Витрины разбиты вдребезги! Часть продавцов, покупателей и прохожих, вбежавших с улицы, спустилась в подвал магазина. Мы тоже пошли туда. В подвале горели свечи. Граждане сидели на пустых деревянных ящиках. Женщины угощали друг друга семечками и водой. Молились на русском и арабском.
Совещались: «Если придется здесь ночевать — мы отдадим свою одежду детям. Разложим ее на цемент, чтоб дети могли спать».
Люди переговаривались тихо, как будто их могли подслушать.
Посидели и мы с народом часа два — пока бомбили. Все были напуганы. Никто не хотел идти наверх, в первый торговый зал и тем более на улицу, пока не кончились взрывы. Наконец вышли!
Мы купили все, что смогли. И по нижней стороне, той, где магазин, отправились домой — на случай бомбежки, там легче спрятаться.
И у нас в подъезде было полно народа.
Под нашей дверью сидели: Нура, ее дочь Малика, тетя Варя и ее сыновья, другие соседи, незнакомые люди с улицы. Мама сказала им, что подъезд, где одна тонкая дверь, — не защита! Опасно, так как окна на всех этажах. Лучше забегать в квартиру, в угол коридора. Тогда, получается, две стены. Она показала, где у нас лежит ключ от входной двери.
Мы зашли к себе. Следом вошла соседка — Хазан. За ней — десятилетняя девочка Зара.
Они рассказали, что здорово испугались! А моя мамуля удалилась за водой, опять к колодцу. Она завтра собирается на рынок. Боится — пропадет товар. Уехать будет не на что.
Приходили люди, рассказали:
— Ракета, которую бросили на рынок (когда меня ранило) прилетела с Каспия. Журналисты это «раскопали». Только через пять дней российские военные призналась в своем промахе. Целились в другое место — в здание Биржи, но промазали. Попали на мирный рынок.
Никак не могу поверить, что это третья война в моей маленькой жизни!
Первая — в 1994 году (мне 9 лет);
Вторая — летом 1996 года (с 6 по 22 августа, мне 11 лет); ох, сколько тогда соседей погибло!
И вот — третья. Осень 1999 года (мне 14 лет).
Что же нам делать? «Старший брат» не пришел. Еще сегодня сосед — дядя Валера удивил меня. Он передал мне подарки от парня Муслима (из первого подъезда).
Платок белый с голубой каймой и серые осенние туфли.
Муслим, — внук добрейшей женщины — Зулай. Я говорила с ним всего один раз. Давно, прошлой весной. Однажды Муслим, повстречал меня по дороге из школы.
Сказал, что я ему нравлюсь больше, чем Хава, его соседка. Он понимает — мне нужно учиться! Но если бы мне исполнилось 16 лет, то он — посватался бы ко мне! Так положено тут. Я была удивлена.
И вот теперь, неожиданно, я получила его короткую записку: «Если ты меня помнишь — пожалуйста, молись за меня!»
Я закрыла глаза и сразу увидела его. Нежное лицо. Светлые глаза, а волосы — темные. Муслим постоянно стоял в дверях своего подъезда, чистый и скромный. Мне захотелось плакать. Вот нервы! Не годятся никуда!
«Зря ты, Муслим, считался с мнением старших во дворе! Боялся осуждений! Все потому, что моя мама — русская», — бормотала я. И растерянно смотрела на подарки. Показалось — мы могли бы подружиться!
От его записки мне стало так хорошо на душе! Сразу легко и свободно.
«Муслим! Я не забуду твое имя в своей молитве!» — обещала я молча: — Но прости, туфли оказались мне малы. Я сразу подарила их маме Мансура. Только головной платок оставила себе».
|
| |
| |
| Edellweiss | Дата: Вторник, 14.07.2015, 13:22 | Сообщение # 20 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
| 31 октября 1999
15:40
Была бомбежка. «Долбили» частный сектор — Карпинку. У нас дома прятались дети.
Громко пищала и плакала десятилетняя девочка — Зара. Мансур, сын тети Вари, всех успокаивал, сидя у нашей двери. Я молилась.
Все остальные заглядывали к нам в комнату с лестничной площадки.
Я под страшный грохот обстрела написала стихи:
Ты помнишь бои в нашем Грозном?
Как нас обстрелял вертолет?
Как плакали дети серьезно,
Труп кошки, найдя у ворот.
Моя мама — «Злючка-колючка», была на базаре! В такое время!
Правда, рядом (от нас одна остановка транспорта) — на «Березке». Купила: хлеб, картошку, лук. Запасается! Бегом, под бомбежкой, «прилетела» домой.
Хамзат, брат соседки Марьям, принес мне лекарство от боли. Это анальгин. Мой самый большой осколок «сбесился». Он как бы «бродит» внутри и режет мягкие ткани. Нога сильно болит. Я лежу в кровати.
Брат девочки Зары бегал, пока взрослые люди боялись и прятались, в брошенные сады. Собрал виноград. Много! Мы все ели. Он младше своей сестры, но поступил как взрослый мужчина. Стучал в квартиры, где остались жить люди, угощал виноградом.
Раздал все.
Вечер
Я, пока было затишье, рассказывала детям сказки. Зара и ее брат — это дети Золины, женщины из дома напротив. Сейчас темно. Свеча погасла. Где-то ветерок. Потому каракули.
Я пишу в темноте.
|
| |
| |
| Edellweiss | Дата: Вторник, 14.07.2015, 13:23 | Сообщение # 21 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
| 2 ноября 1999
Сегодня рано утром мы с мамой и с тетей Варей вместе ходили за водой. Там промоина, из
которой можно брать питьевую воду. Это далеко, через дорогу и еще почти квартал
за Зеленый детский сад и за тот дом, где кричал раненый. Там я нашла котенка. Назвала — Рысь. Теперь, вместе с ним, у нас шесть кошек! Котенок рыжий. Напуганный и дикий!
Вчера издали видела Аладдина. Он кивнул. Был не один. С мужчиной старше себя и с молодым парнем. По вечерам я рассказываю детям волшебные истории Гауфа.
Все меня внимательно слушают. Дети — это Зара, маленький Ваха, ему семь, и девятилетняя Алиса. Алиса — племянница Тамары с четвертого этажа.
Мне весной исполнится 15 лет. Конечно, если я буду жива.
Мансур рассказал во дворе, что я — его невеста. Пояснил:
— Это я нарочно. Чтобы не обижали и не приставали.
А сам тут же спрашивает:
— Ждать будешь?
Я, молча, кивнула.
Вот дурдом!
Пока отсутствует отец, в семье Мансур за старшего.
Не однажды он улаживал конфликты между нами трудной зимой 1995 года. В нашем «военном» домашнем общежитии.
С моей мамой общаться — невозможно. Постоянно спорим, ссоримся. У нее сдают нервы из-за стрельбы. Она стала нервная и злая.
По ночам бомбят.
Снился сон:
Я побывала на планете, где живые существа прозрачные. Состоят из солнечных зайчиков!
Из бледно-золотого огня. Невероятно, но я там была! И эти «существа» возвели меня в четвертую степень по моим знаниям!
Еще в своем сне я видела Пророка Магомеда! Он ругал меня за мои занятия йогой. Говорил, что и йога и все знания принадлежат Аллаху.
Осколок изнутри колет, режет мою ногу. Мешает мне ходить.
Пока!
|
| |
| |
| Edellweiss | Дата: Вторник, 14.07.2015, 13:27 | Сообщение # 22 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
| 4 ноября 1999
Золина, жена дяди Сулеймана, собирается уезжать. Денег у них нет. Соседи решили собрать, кто, сколько может, потому что у них маленькие дети.
Мама тоже дала. Мало, только 20 р. Жалко детей!
Ночью была пушечная канонада. Снаряды через наш дом пролетали, куда-то в сторону Заводского района. Было светло, как днем.
Наверное, там не осталось ни одного целого дома!
Брат Марьям, строгий и славный дядя Хамзат, говорит, что в ясную погоду русских солдат видно на горах. Он полагает, что в городе война окончится примерно через месяц. Но вообще будет продолжаться долго.
7 ноября 1999
Вчера, 6 ноября, приходил «Старший брат»-Аладдин. Он предложил учить меня арабскому языку. Я согласилась. Сейчас школы нет. Историю, весь учебник, я уже прочитала дважды. «Старший брат» подарил два платья. Одно, голубое, он вручил мне. Такое же, но зеленое, —
моей маме. Еще принес мне большой белый платок из Мекки! О таком я мечтала давно!
У нас самые богатые женщины покрывают такими голову! Платок белый и вышит белым.
Он очень большой, как шаль.
Аладдин притащил книги. Разные. Говорит:
- Вы читать любите, а за книгой время быстрее идет. Здесь детективы.
Он такой непредсказуемый!
Это события вчерашнего дня.
А сегодня беру тетрадь, где я пишу арабские буквы, открываю, а там деньги! Они неожиданно сыплются на меня. Я едва в обморок не упала! Всего 160 рублей! Зачем?!
Мы ему и так рады. И всю нашу жизнь будем благодарны за свое спасение. Это лишнее!
Неужели я совсем ему не нравлюсь? Аладдин обращается со мной, как с маленькой. Дружелюбен, и только.
Вчера бомбили. Мы с мамой «прогулялись» за хлебом. Попали под обстрел. Прятались у женщин внизу, на «Березке», в большом доме на первом этаже. Женщин было три.
Все молодые чеченки. Одинокие. Красивые. Они, как и мы, пускали посторонних людей с улицы спасаться от стрельбы. Одна из женщин твердила: «Нас всех тут положат!» — и плакала.
Вторая жаловалась моей маме: «Не знаем, что нам делать? Какая торговля между войнами?
На один, два дня, на еду! На дорогу средств нет. За сумки с одеждой платить нечем! Наверное, мы возьмем, что у кого есть, и пойдем в подвал. Тот, где общежитие от четвертого Хлебозавода. Это недалеко. Два квартала от нашего дома. Там вода рядом. В подвале уже живут люди!»
Мы пересидели обстрел. От чая отказались. Вернулись домой.
12:00
Какой сейчас был обстрел!
Дальнобойные снаряды летели через наши дома и в зоне видимости разрушали частные постройки. Грохот адский! Некоторые из снарядов, наоборот, не долетали. Попадали в сады. Один разорвался совсем близко от дороги, в крайнем саду.
В это время трое: Султан — отец Хавы, высоченный дядя Валера, и седой Николай, — возвращались с рынка. Обстрел застал мужчин на пустыре. Какой-то снаряд упал в нескольких метрах от них. Мужчины успели повалиться на землю, на секунду раньше. Спаслись! Никого не ранило. Затем соседи дружно прыгнули, в свежую воронку.
Мужчины понадеялись, что дважды в одну точку не попадут. Другие снаряды падали рядышком. Соседи живы и продукты целы. Они вернулись домой!
В этот момент мы с мамой сидели в коридоре, в своей «нише» за дополнительной стеной
от окон. Наши несчастные коты спрятались под ванну! Они сильно испугались стрельбы. Мяукали. Осколок мой болючий «замолчал», дал мне передышку.
Сегодня 7 ноября — революционный праздник бывшего СССР. Наверное, потому всем «весело»!
|
| |
| |
| Edellweiss | Дата: Вторник, 14.07.2015, 13:29 | Сообщение # 23 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
| 8 ноября 1999
6:00
Вчера вечером был ужасный тарарам!
Ракеты и снаряды летели во двор. Били минометы и пулеметы.
Стены нашего дома ходили ходуном. У всех вылетели остатки оконных стекол.
У нас они много раз заклеены бумагой «крестами», потому остались!
Когда мы клеили, некоторые из жильцов, потешаясь, ехидничали: «Кресты, как у русских на могиле!» Мама не реагировала. Она давала добрые советы: «Фильмы про войну с немцами смотрели? Какие там окна? Для сохранности все заклеены крест-накрест. Делайте так же!»
Единственное, что почерпнули из ее подсказки окружающие, сразу стали называть русских военных «немцами».
Я нашла хорошие стихи:
Есть в рыцарях убийств и риска
Ребяческой вдруг грусти взрыв,
И плачет навзрыд террористка,
Жука случайно раздавив.
Не помню, чьи строчки.
К вечеру пришел Аладдин. Вытащил меня «за шкирку» из ниши в коридоре.
И стал учить. Удивился, как быстро я запомнила все буквы, легко пишу их под
диктовку. Аладдин явился весь в глине. Объяснил, что когда шел — обстреляли наш пустырь. Ему пришлось с какой-то серой кошкой полежать в пустом окопе. Кошка вырывалась. Пыталась бежать. Она его оцарапала. Оказалось, это мой кот — Чипс! Аладдин спасался вместе с ним.
Мы нагрели воды, чтобы наш гость на кухне мог помыться и помыть голову. Постирали его одежду. Мама заявила, что все мокрое и в ночь она его не отпускает. Он сопротивлялся для приличия, но просиял и остался!
Нам с мамой пришлось тесниться на бабушкиной кровати, а гостю мы одолжили диван.
Мы рассказали «Старшему брату»: временно рядом с нами живет семья с четвертого этажа. Чеченцы. Раньше с молодой веселой женщиной из этой семьи мы дружили. Особенно в Летнюю войну. Но теперь времена окончательно переменились. Соседка и ее родственники держатся надменно. С неприязнью к нам и другим русским людям. Терпим. Помним их горе. В дни летней войны у подъезда погиб сын соседки, 19 лет! Пушинка и Тамара были ранены.
Мы в этом не виноваты, но... вина на нас, так как стреляли по двору из русской воинской части.
Аладдин объяснил:
- Неприязнь и ненависть — неизбежны! Вы должны быть к этому готовы. Понадобится много терпения, чтобы вынести незаслуженные обвинения и обиды.
И признался:
- Мои знакомые не понимают меня, когда я говорю, что иду проведать русскую семью. Рассказываю о том, что подружился с вами. Что вы нормальные. Мне не верят!
Вечером в тишине я, соскучившись по улице, выглянула во двор. Увидела там осколки величиной с руку! Такой пополам рассечет. Они как большие «поленья» для растопки печи.
|
| |
| |
| Edellweiss | Дата: Вторник, 14.07.2015, 13:33 | Сообщение # 24 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
| 9 ноября 1999
Мой «Старший брат» Аладдин ночевал у нас! Мы долго говорили. Он кормил меня конфетами. Аладдин брался убирать в квартире, вообще вел себя как родственник. Я многое о нем узнала. О его детстве, школьных проказах. Потом на него «нашло». Произошли резкие перемены. Он начал ругать меня за то, что я неправильно ем, неправильно ношу головной платок. Очень медленно складываю буквы, когда читаю. Я поняла. И его тоже временами раздражает моя славянская кровь.
Мама вступилась. Заявила, полушутя, что он «нудный». Добавила:
- Когда гость делает замечания хозяевам — его пора выгонять!
Аладдин обиделся. Не завтракал. Ушел. Но я знаю — вернется!
Он не хочет привыкать к нам, а все равно привыкает.
Мама его жалеет. Добра к нему. Аладдин зовет ее «матушка!», а она его «мой сынуля!»
Утром я повторяла правила по русскому языку. Мы с мамой писали диктант.
Сейчас мама дремлет. Я сижу тихо.
Уезжает женщина из дома рядом. За ней приехали на машине, торопят.
Женщина предложила нам купить у нее сигареты «Астра», самые дешевые и паршивые.
Всего 96 пачек, по 30 копеек за одну. Мама купила. Говорит:
— Продадим — на хлеб будет. Много не набавим — стыдно! Один-два рубля. На рынке сигареты дороже. И наверняка еще подорожают.
10 ноября 1999
Вчера выпал снег.
Нет, неправильно я написала. Это была метель, как в феврале! Все деревья белые.
Маме плохо с сердцем. Приняла лекарство. Советую ей поспать, воспользоваться тишиной. Хлеба нет, но есть вареники с травой из огорода. Научила делать Раиса.
Раиса — молодая женщина, армянка. Раньше мы не дружили. Не знали друг друга. Теперь в спокойный промежуток времени, без стрельбы, Раиса приходит. Читает книги.
Гадает нам. А мы гадаем ей, при помощи карт. Раиса помогает мне делать перевязки — компрессы. Эта женщина живет в соседнем четырехэтажном доме, рядом.
Зашел попрощаться мужчина из нашего дома. Он не постоянный житель. Нет одной кисти руки. Изящные, болезненно тонкие черты лица. Весь двор зовет его «Черная перчатка».
Впервые он обратил на нас внимание несколько дней назад. Случайно увидел, как меня, раненую, вынесли из машины домой. Мы не были знакомы с этим человеком.
Потому он представился, сказал, что приехал из Греции.
«Черная перчатка» знал со слов соседей: мы занимаемся йогой. Разгадываем сны. Он попросил дать объяснения тому, что ему привиделось: «Гонятся собаки! Большие и маленькие. Хотят разорвать. Я-то бегу, а то нет. Растерян! Не знаю, что делать? Мне страшно! Собак очень много, целая стая!» — рассказал гость.
Мы поняли его сон так: «Враги. В большом количестве. Остаться означает гибель. Надо быстро уезжать. Идет охота!»
Этот человек сообщил: он отбывает в Грецию. И... тут же сказал, что в Египет(?)
Прощаясь, у самой двери, мужчина тихо произнес:
- Я вернусь сюда. Лет через пять, шесть. Там у меня семья.
На столе мы увидели плитки шоколада.
Чувствую головокружительную надежду: все будет хорошо! Так дети ждут подарки от новогоднего Санта-Клауса. Или в море, когда гибнет корабль, вдруг, за пеленой дождя и шторма, люди различают берег.
14:35
Маме плохо с сердцем.
Она напилась таблеток. Не помогают. У нее стынут губы, кисти рук, ноги.
Я повторяю ей: «Надо поспать!»
Дала маме в руки бутыль с горячей водой — замена грелки.
Вторую, такую же, положила к ее ногам.
Перед глазами у меня — Аладдин!
Я веду с ним воображаемую беседу.
Сижу на диване. Стреляют. Пока далеко. Из установки «Град». Уже в третий раз заряжают!
Это оружие типа «катюши» в Отечественную войну.
За хлебом мы не пошли. Слышу: воет самолет. Звук близится. Сосульки за окном, словно маленькие сталактиты.
Небо ясное, синее. Аладдин пообещал мне принести котенка с синими глазами, белого, белого, как вчерашний первый снег.
Ночью я видела сон: в темном подвале я веду бой со Смертью. Она черная, в плаще с капюшоном, в кисти руки ее — меч, а под ногами у нас — топь. И столько народу уже по грудь в топи — им не вырваться и не спастись. Никому. Я размахнулась и ударила Смерть тростью по голове. Я ощутила реальный удар, будто ударила что-то живое и настоящее. Она отшатнулась, и я сумела выскочить из подвала на свет. Рассказала сон маме. Она посмеялась и сказала:
— Значит, в эту войну ты не умрешь!
|
| |
| |
| Edellweiss | Дата: Вторник, 14.07.2015, 13:46 | Сообщение # 25 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
| 11 ноября 1999
14:10
Был сильный обстрел из «Града».
Сидели в коридоре. Думала — наши стекла вылетят. Нет. Пока держатся.
Секунды тишины. «Красные» или «белые» перезаряжают установку «Град». Звуки эти трудно, с чем-либо перепутать. Мы с мамой спешим. Утепляем окно клеенкой, со стороны комнаты.
Прибежала из среднего подъезда пенсионерка Маня.
Говорит:
- Одна не могу! Боюсь!
Это старая женщина, с тяжелым прошлым, из неблагополучной семьи.
Мы прогонять не стали. Сейчас будет обстрел. Неизвестно куда угодит. Усадили Маню в нишу. Угостили вареньем.
Аза постучала к нам. Ей срочно нужны весы. Сказала, что они с Линой нашли «сыпучую» еду. Надо делить! Аза забрала у нас своего толстого кота. Кот — круглый, как его хозяйка.
Утром мы умудрились без приключений сходить за хлебом. Я с палкой. Шла бойко, быстро.
Умирает котенок от голода. Я это предвидела. Смерть заранее приходила за ним в моем сне. Не хочет хлеб, даже моченный в супе! У нас еда: помидоры и варенье, суп с «галушками» и с пареным луком. Больше ничего нет.
Котенок маленький. И есть, такое не может!
Я заболела. Температура и боль в печени.
Опять обстрел. Сильный!
Маму я забрала с ее кровати. Она спала под самым окном.
Мы сидим в коридоре. Все коты сбежались к нам, перепуганные, жмутся к ногам.
Руки мерзнут. Я спала в перчатках.
12 ноября 1999
13:10
Клянусь! Я не верила, что останусь жива.
То, что сейчас я пишу, — восьмое чудо света!
Дело вот в чем.
С утра мы пошли на «Березку». Надеялись найти картофель. Хотя бы килограмма два. Если увидим, решили — купим хлеб. У нас мало муки. Меньше половины мешка. Мука — на экстренный случай.
Мы миновали первый от нас Зеленый детский сад, вошли в злополучный двор, в котором нам всегда достается! И тут начали бомбить!
Мы забежали в подъезд на первый этаж большого пятиэтажного дома.
В одном подъезде никого не оказалось — спрятаться было негде, и мы забежали в другой подъезд, а там русская старушка. Она сказала, что живет совершенно одна. Больше никого нет. Но у нее ключи от всех квартир. Хозяева доверили, на случай пожара. В том числе и от квартиры на первом этаже. Мы вошли. Бомбить продолжали — самолет кружил прямо над двором.
На наших глазах стекла из окон, затем сами окна, и остатки от стены вылетели на улицу. Образовался проем. Две широкие кровати, без колес, на ножках, поехали на нас! Белый дым, похожий на пар или туман, проник в окно. Стало плохо видно. Душно. Появился неприятный, едкий запах!
Я услышала голоса. Во дворе громко разговаривали. Я подошла к другому, уцелевшему окну. Посмотрела вниз и увидела двух парней в джинсовых костюмах. Они сидели на мокрой снежной скамье.
Один обхватил голову руками и выл, как зверь. Второй повторял:
- Ты чего? Ты с ума сошел?, — он бил первого по лицу, посыпал его голову снегом.
Где-то кричали раненые. Жутко!
Русская старушка, кругленькая и неунывающая, говорит:
- Живы! Значит, о живом думать надо! Моя квартира на третьем этаже. Дочь недавно умерла. Было ей 29 лет. Помянуть хочу! Ее пальто заберите! Оно новое.
Мы пошли к доброй женщине на ее родной, третий этаж. Зашли. Я померила драповое пальто цвета бордо. Мне подошло.
Мы свернули подарок, стали класть в пакет и благодарить бабушку. Мама сказала:
- Живем рядом. Вдруг разбомбят, а вы живы останетесь? Приходите! С нами перезимуете. Мы недалеко.
Мама записала ей наш адрес на обоях.
Тут оглушительно прогремел взрыв. Это бомбил самолет! Пятиэтажный дом шатнуло, и он — накренился. От страха я перестала соображать. Смотрела на распятья на стенах и на кресты. Стекла летели с частями балкона вниз. И от взрывной волны дверь вылетела на лестничную клетку. Поволокло дымом.
«Только бы здесь не умереть, на третьем этаже», — мелькнула мысль.
Я прошептала, садясь на пол:
— Мама!
И тут поняла, что голос у меня пропал.
Бабушка принялась молиться, бить поклоны.
Мама обреченно заявила:
— Кажется, нам конец. Давай обнимемся!
Но тут мы услышали крик в подъезде. Мужчина, которого ни я, ни мама не знали, перескакивая через ступени, бежал к нам. Он размахивал руками, громко кричал:
— Дом горит! Сейчас, обрушится стена! Скорей! Бегите! Ну, быстрее же! В подвал! Через дорогу!
С ним был один из двух парней со двора. Второй потерялся. Мы ринулись вниз. Осколки жутко резали мою правую ногу. Боль была адская.
Помчались в уже знакомый двор с маленьким подвалом, под вой самолетов. Где-то стреляли с автомата — наверное, именно по самолетам в небе.
Подвал оказался закрыт! На двери висел большой замок! Тогда мы вчетвером побежали к Красному детскому саду. Я упала от страшной боли в ногах, и меня потащили волоком за капюшон. Несколько бомб мы переждали в детском саду. Без окон и без дверей. «И без кафеля!» - успела заметить я. Кто его ободрал?! Кто успел?
Самолеты улетели. Мы вышли. К удивлению мамы, в руках я держала свою коричневую клюку — палка не сломалась! Я так вцепилась в нее, что потемнели пальцы! Мы успели перейти дорогу и войти в следующий двор.
Услышали знакомый скрежет. Так предупреждает о себе «Град». Мама и я мгновенно шагнули в подъезд дома, того, что был слева. Постучали наугад. Нам открыли. Впустили в квартиру первого этажа. Женщина-чеченка и ее сын, мужчина примерно тридцати лет.
Тут «бабахнуло»!
- Мы у вас отсиживались, — сразу вспомнил молодой хозяин.
Мне стало плохо с сердцем, и они дали мне «валидол». Часть таблеток я оставила маме.
Хозяйка дала нам воды с валерьяной.
Моя мама уместилась на табурете. А я сидела в чужом коридоре прямо на баке с водой. Все замерли, ожидая очередного удара.
- Где-то потерялись мужчины. — вспомнила мама. — Они пытались нам помочь.
- И русская бабушка! — вторила маме я, - И кажется, я посеяла пальто!
Мама махнула рукой.
Зашатались стены. Сильнейший взрыв разломил часть потолка. Мы сплотились, прячась друг за друга. Нас обсыпало штукатуркой и щепками. Словно огонь прошел сквозь нас — так стало горячо. Еще один мощный взрыв странно, снизу, толкнул полы. Он свалил маму с табурета, а мужчину с «присядок» на четвереньки. Обстрел из «Града» быстро закончился. Больше эту махину не заряжали. Мы ждали. Но скрежета, характерного для подготовки к вылету новой «порции» снарядов, слышно не было.
Все вышли на улицу. Мужчин и старушки не увидели. Увидели сгоревшую квартиру рядом, на втором этаже. Дыра, как дополнительное окно, показала нам мебельный гарнитур, «спальня». Туда попал снаряд. Там дымился пол.
- Смертельная тишина! — произнес сын укрывшей нас женщины.
Мы поблагодарили наших спасителей на чеченском и на русском языках. Простились. Пошли вниз. На базар. Он был пуст. Магазин рядом закрыт. Цепь и замок.
Если обстрел — укрыться негде.
- Быстро! Домой! — скомандовала мама и потащила меня изо всех сил.
У садика из красного кирпича мы нашли пакет с пальто. Когда шли через двор, в окне второго этажа увидели знакомую бабушку. Она помахала нам рукой. Часть стены и крыши в этом доме исчезли.
С третьего и с четвертого этажей валил густой черный дым. Мужчину и высокого парня в джинсах мы не встретили. Тот, что выл, лежал у скамьи. Он был не... целый, осталась только его верхняя часть. Под ним огромным пятном темнела кровь. Мы побоялись и не подошли.
Частный сектор смело. Даже кирпичей не осталось! Щебень по земле. И отпечатки на том месте, где стояли заборы.
Огромные ямы! Исчезли дома и сады. Целая улица стала пеплом.
А тут мы смотрим, идут с «Березки» седой дед Николай и Хавин папа, наши соседи. Оказывается, они так напугались авианалета, что лежали все это время, закопавшись в снег, и не шевелились. Они тоже ходили искать, где купить хлеба.
Дома у наших дверей нас ждала старая бабка Стася. Она стучала к нам. Ей, естественно, не открывали. Из-под нашей двери шел дым! Мы вошли. Одновременно горели: окно, штора, ножки полированного стола и пол. Пришлось выливать всю воду. Носить растаявший снег и грязь в комнату.
- Хорошо — все отсырело! Слабый огонь, — радовались мы.
Управившись со своими делами, обнаружили, что у нас поменялись соседи. Родственники Тамары с четвертого этажа уехали. Заселились, как обещала тетя Марьям, люди из дома напротив: бабушка Нина — 73 года, три ее внука, и молодая светловолосая женщина Варя, ее дочь.
Я и мама повеселели.
Это же та семья, с которой мы переживали первую войну!
Ссорились. Мирились. Дружили. Помогали друг другу. Они жили у нас, как беженцы.
Плохо открывается наша входная дверь.
Перекос пола в подъезде и в нашем коридоре! Значит, сильно трухнуло дом.
Как раз сейчас молодые мужчины со второго этажа помогают нам, стесывают полы.
Кошки наши натерпелись страху не хуже нас. Это я увидела потому, как они нам обрадовались.
На улице снег.
20:45
Опять бьют «Градом».
Если я не погибну, Дневник, встретимся утром!
|
| |
| |
| Edellweiss | Дата: Вторник, 14.07.2015, 13:50 | Сообщение # 26 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
| 13 ноября 1999
20:40
Не пойму, как мы будем жить дальше?! Хлеб подорожал! Вначале до 6 р. А сейчас многие торговцы просят за булку 10 и 15 р.!
Мука у нас старая, с привкусом гнили. Ее мало, на одну неделю.
Пришел Аладдин! Мы с ним говорили о том, как прожили предыдущий день.
Я читала. Сегодня он меньше меня ругал. Но я, как назло, (!) стеснялась и заикалась.
Не могла спокойно заниматься. Постоянно отвлекалась, когда он сидел рядом. Мне хотелось не читать, а дышать его дыханием. Не слушать, что он говорит, а просто — слышать его голос. Колдовство! А он посчитал, что я невнимательная. Обиделся и ушел домой.
P.S:
Опять стреляют. Когда же это кончится?
Я трушу.
Какой позор!
14 ноября 1999
11: 45
Пришел Аладдин. Не один, с другом. Друга зовут Артур. Пили остатки кофе. Я чувствую — я не из своего времени. «Старший брат», кстати, показал мне фотографию девушки Лолиты, из Микрорайона. Красивое лицо. Длинные черные волосы. Сказал, что она его любит, но родители увозят ее из города. По чертам лица Лолита красивей, лучше, чем я!
Но на снимке у нее сильно подведены глаза. А я не пользуюсь косметикой.
На фигуру лучше я, несмотря на то, что моложе. Аладдин сказал, что эта девушка старше него. На снимке Лолита выглядела ухоженной, знающей себе цену. Я не обиделась за рассказ Аладдина о подруге. Не расстроилась. Доверие — это здорово!
Мое самолюбие не страдало. Я была коварна! Знала: мне есть, что рассказать и что показать Аладдину в ответ! Сосед Мансур тоже подарил мне свою фотографию. Подписал, что он это «он», и слова: «На память, с пожеланием удачи!»
«Старший брат» сильно приревновал к снимку соседа! Он даже не прятал свое раздражение!
Так я выяснила: Аладдин не умеет скрывать чувств. Если обманет — сразу будет понятно!
Сегодня он принес кофе и баночку сгущенных сливок.
Мама сделала лепешку — пирог с вареньем. Мы наслаждались редкой, по военным
временам, вкуснятиной! Нам от Лолиты они принесли пачку печенья — подарок.
Ребята грустно сообщили, что их знакомая уезжает. Ее семья попытается вывезти в Ингушетию имущество. Надо помочь при погрузке вещей. С этим Аладдин и Артур откланялись. Главное — он жив! И я — жива! Вдруг мы доживем до следующего дня?
Вечер
Мы с мамой полдня сидели в квартире рядом, у бабушки Нины.
Я надеялась — Аладдин придет, но напрасно. Он не явился.
Вечером открыла старый дневник. Почитала. Вспомнила многое. Свои школьные дни.
Если б можно было с кем-то поговорить откровенно! Поделиться мыслями и чувствами. Трудно одной.
Я рассуждаю почти как книжный герой Король Матиуш в книге моего любимого Януша Корчака. Наши поступки и желания — похожи. Особенно когда принц был на острове, в своем изгнании. Он ведет дневник!
Необходимо держать себя в форме! Когда посторонних нет и нет обстрела — делаю зарядку по йоге. Мой осколок в ноге — «ожил»! «Блуждает», режет все внутри.
Стараюсь не кричать от боли.
|
| |
| |
| Edellweiss | Дата: Вторник, 14.07.2015, 13:55 | Сообщение # 27 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
| 15 ноября 1999
Сильно не бомбили с самолетов, но били «Градом» и стреляли из танковых орудий.
А с самого утра было тихо. Мы ходили за водой. Варя, бабушка Нина и я с мамой.
Я участвовала в походе, несмотря на ранения! Принесла два бидона по три литра.
У нас была в гостях Раиса.
Ели вареники с остатками капустных листьев и с листьями бурака. Объеденье! Пили драгоценный кофе. Делали мне компресс — перевязку.
Стучались соседи. Просили книги почитать.
Заглянула тетя Варя с Баширом. За ним по возрасту следует Мансур. Еще в этой семье есть сын Юрочка. Его решили оставить с бабушкой.
- Необходимо следить за квартирой! Соседи в доме напротив ненадежные, — заявила Варя. Все они дружно «откушали» кофе. Расслабились и вели светскую беседу.
Мне стало скучно. Еле дождалась, пока ушли. И это несмотря на то, что я их очень люблю!
Аладдина нет! Ходили с мамой на «Березку» за хлебом. Обошлось без приключений.
Башир, которому 15 лет, делает нам из выварки печь для дров. Обогреваться в квартире.
Мы с его помощью присоединим печь к трубе от газовой колонки и к дымоходу. Будет «буржуйка» конца XX века!
Я дважды сыграла с ним в шашки и оба раза позорно проиграла. Виноваты мысли.
Я в придуманной, счастливой жизни без войны.
Я начал жизнь в трущобах городских,
И добрых слов я не слыхал.
Мы тоже, видимо долгое время будем жить в трущобах и на свалках. От моего любимого города мало что останется!
Ура! Пришел Аладдин!
16 ноября 1999
9:10
Вчера у нас были Аладдин и его товарищ Артур. Я читала, они слушали. Артур проговорился: все, что я выучила за две недели, им с трудом поддалось за полгода!
Аладдин ткнул его в бок. Артур ойкнул, и мы смеялись.
Когда их девушка уезжала, то оставила Аладдину письмо с подписью: «Прямо в лапы тигра». О том, что он ей дорог, но не как друг, а она его любит!
Понимает: чувство пришло не вовремя. Помнит — она старше. Ей — 27! Ему нужна другая. Лолита желала Аладдину счастья, жену и детей.
«Меня ты больше не увидишь!» — гордо завершала она письмо.
Мама «тигра» отругала:
- Письмо личное. Показывать нехорошо. А хвастаться совсем непорядочно! Такие вещи хранят и молчат. Письмо — бесценно!
Аладдин на этот раз не пришел без лампы! Он принес и керосин. Теперь ламп у нас две.
Светло и на кухне, и в комнате. Если поставить их рядышком, можно читать! Окна всегда плотно занавешены — ведь стреляют на свет. Аладдин подарил мне еще одну очень хорошую вещицу, но о ней я промолчу и маме пока не покажу. Потому, что секрет!
Сегодня утром, мы с мамой обогнули наш дом, и пошли в чужие огороды, пока нет обстрела. Сколько же там было руин! Нет многих садовых домиков. Разбиты.
Мертвая сгоревшая собака лежала на дорожке. Мир ей в иных мирах!
Мы нашли бурак, а капусту нет. Пришлось путешествовать на рынок. Все купили, вернулись. И тут мама надумала сбегать в гости к тете Азе, в дом напротив.
- Мы еще не завтракали! — сказала я: — А уже обед!
Но мама заявила:
- Аза болеет. Проведать ее — человеческий долг!
Меня брать с собой не захотела. Ругалась самыми скверными словами! Материлась! Пожелала мне смерти, сказала, что если меня не убьют, она сама меня прибьет.
Кричала всякие гадости при младшем сыне тети Вари, Башире! Какой стыд!
Мама собрала «гостинцы» Азе: печенье, макароны «Ролтон».
Я сразу вспомнила все ссоры и жестокое воспитание. Вот Аладдин спросил меня вчера, почему я такая нервная? А как объяснить, что маленькой я мечтала потерять сознание, когда меня били дома головой о стенку, если я получала в школе двойку! Поэтому, наверное, я такая теперь. Мама у меня очень жесткий человек.
Мама ушла. Я знаю — ее жизнь не «сахар». Знаю — она хотела покурить, чтобы я не видела! Я ненавижу дым сигарет! Не терплю, когда курят женщины!
Давно, совсем маленькой, я узнала: соседка Валя учит маму курить. Я решила сбежать из дома в знак протеста. Убежать подговорила и Аленку (шестилетнюю дочь той самой соседки). Скрыться нам удалось на сутки. Прятались в чужих подъездах (из дома прихватив одеяла и конфет). А вернулись оттого, что Аленка забыла любимую куклу.
Тут нас родители и «заловили». Но бить ремнем не стали.
Позднее, Аленка с матерью были оклеветаны! Приказом с печатью волка, за подписью Ш. Басаева, они стали врагами чеченского народа. И были приговорены к расстрелу. Однако, другие чеченцы защитили русских! (Правда, практически задаром получив их квартиру.) Но не убили, а спасли.
У меня странное ощущение, что прошлое похоже на стеклянный шарик.
Что-то есть внутри. Можно даже разглядеть. Но уже не коснуться.
Опять бьют из «Града».
Мама вернулась. Ей полегчало.
Вечер
Аладдин снился. Он сидел на кресле, а вокруг него был зажжен ослепительный свет.
Он во сне улыбнулся и взял меня за руку.
|
| |
| |
| Edellweiss | Дата: Вторник, 14.07.2015, 14:02 | Сообщение # 28 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
| 16 ноября 1999
Были Аладдин и Артур. Принесли батарейки для маленького магнитофона.
Теперь я буду слушать музыку!
Пришел Мансур. Мы познакомили ребят. Они рядом. А я их рассматриваю. Все очень хорошие! И красивые!
Артур — высокий, широк в плечах. Мужественный! Черты его лица благородны, спокойны. Он выглядит старше своих лет. Правильно выговаривает слова. Находчив! Отличный друг!
Мансур — светлоглазый. Глаза у него узкие, удлиненные к виску. Волосы по цвету пепельные, вьются. Он похож на морехода-путешественника.
Аладдин — черноволосый и черноглазый. Золотая, необычная смуглость кожи. Нервное, постоянно меняющееся лицо. Он стремителен в движениях, в поступках. Он всегда спешит! Непредсказуем. Смел. И ослепительная улыбка!
Все мои друзья любят слушать песни под гитару, немножко поют.
Артур старался сбить некоторую напряженность первых минут знакомства. Он подшучивал над собой и над Аладдином. Был веселым, невоенным.
Аладдин заваривал кофе. Делал бутерброды. Предлагал, угощение, как хозяин.
Мансур говорил о войне. О том, что мы не все выживем.
- Хорошо бы увидеться весной, ближе к лету! — предложил он.
Еще Мансур пожал Аладдину руку и сказал, что в обиду меня не даст ни одним, ни другим.
- А личную судьбу каждого из нас решит Всевышний!
Последние его слова я не очень поняла, но почувствовала — они важны. Драгоценные минуты этой встречи я хорошо запомню.
P.S:
Аладдин приносил подзорную трубу. Он нашел ее на чердаке.
За окном буря.
Я так и не увидела Луну.
17 ноября 1999
Утро
Рядом ударил «Град». Я слышала, как его заряжали.
Опять взрыв!
В наше домашнее укрытие я не иду. Жить не хочется. Хочется погибнуть над этой тетрадкой. Специально очень подробно пишу обо всем. Вдруг мой дневник найдут, как дневник девочки из г. Ленинграда? Прочтут! Поймут, что нельзя устраивать войну в своей собственной стране! Здесь наша Родина! Мы крепко связаны: детством, дружбами, своими родными. Общей для этой земли культурой. Невидимые нити сильны.
Продолжаю
Вчера два друга обнаглели.
Они разбили кассету Мансура, сказали: «нечаянно».
Хочу верить! Но не получается.
Было другое событие: младший брат Мансура меня здорово выручил.
Произошло это так.
В наш подъезд зашли взрослые вооруженные чеченцы. Очень спортивные, крупные. Все были с черными бородами и в черной форме. Один заявил, что давно наблюдает за нами.
Я ему понравилась! Он хочет забрать меня себе в жены (!)
Но не насильно, а по-хорошему. Моей маме он заплатит золотом (по обычаю), за то, что она меня выкормила и вырастила. К счастью, Башир был в подъезде.
Спорить с этими людьми было бесполезно.
Но мой пятнадцатилетний сосед, сын тети Вари, сообразил все как надо.
Он по-чеченски сказал, что он мой брат! Что я дала слово и жду человека, который ушел на войну. Вышла моя испуганная мама. Она произнесла благодарность за оказанную нам честь. Хорошо, маме на чеченском языке вспомнилось слово «жених».
«Пришельцы» в черном раскланялись и ушли. Помогла находчивость.
Уже много раз мы слышали об арабах. Они забирают себе девушек — готовить и стирать.
Рассказывали, что в частном секторе, примерно недалеко от нас, боевики вошли с оружием и забрали русскую девочку. Я ее лично знаю. Ее зовут Катя. Худенькая, светлая.
Ей 15 лет!
Через двадцать дней девочку вернули. Такого никто не ждал! «Меня не обижали и не приставали», — рассказывала она.
Те, кто ее привел, обратились к старикам: «У вас почтенный возраст. Вам одним нельзя!» Сообщили, что уходят из города.
Мансура дома не было. Но когда он узнал о «пришельцах», велел мне не выходить на улицу. Хочу «погулять» — только в подъезде! Выходить молодым девушкам опасно. Мансур — рыцарь и джентльмен! Сегодня я была у них в гостях и еще раз убедилась в этом. Он сам все подавал на стол, угощал. Поддерживал общий разговор. Мягко, никого не обижая, шутил. Мансур рассказал, что есть вариант быстрой войны: открыть или взорвать дамбу. Затопить город. Тогда, как в древности, на месте г. Грозного будет море.
|
| |
| |
| Edellweiss | Дата: Вторник, 14.07.2015, 14:06 | Сообщение # 29 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
| 20 ноября 1999
12:25 — время молитвы.
Уже несколько дней в нашем дворе прекрасный молодой голос читает «Азан» — призыв к молитве. Человек нам невидим. Он находится непонятно где, а голос идет мощно, как будто с неба. Может быть, его голос усиливают развалины. Видимо, в дальних больших домах обосновались новые жильцы.
А вчера утром, пока враждующие стороны спят, я ходила с Баширом на чужие огороды за капустой. Еды ведь нет.
И случилась забавная история. Нам попался сад-огород с большой чугунной калиткой и невскрываемым замком. Это было странно: все калитки давно распахнуты и разбиты. А эта - закрыта. И сквозь решетку видно, овощей на грядках полно! Мы долго и бесполезно толкали калитку. Пытались открыть ножом. Не смогли.
Тогда Башир ловко перелез через забор.
Он стал подавать мне разные овощи. А я складывала их в пакеты и торопила его:
— Давай быстрее! Тишина — ненадолго. Может начаться обстрел!
Башир начал спешить.
Он уже вылезал обратно, весело шутя в ответ, когда вдруг — «шлеп». В сады прилетела мина. Раздался взрыв! Бедный, он сорвался и зацепился штаниной брюк за верхнюю пику на калитке (высота метра три). Повис вниз головой, а я ничего не могла сделать!
Снова прилетела мина. Снова раздался взрыв! Уже ближе.
— Медлить нельзя! Мы умрем! — кричу я и быстро своим ножом «отпиливаю» кусок его
штанины. Он падает вниз головой на мою сторону!
Мы — спасены! Мы — с урожаем!
И прямо в этот счастливый момент калитка сада беспрепятственно открылась.
Штаны были уже отрезаны! Какое веселье! Калитка, вероятно, открывалась не в ту сторону. Мы, пригнувшись к родной земле, поползли к дому. В наших руках главное — пакеты с едой! Уже за домом, ближе к своему подъезду, мы оборачиваемся, видим: пожар в садах. Успели!
Я отдала маленькую тыкву соседке — старушке Мане.
21 ноября 1999
9:40
Новостей слишком много, чтобы все записать!
Но кое-что, думаю, удастся.
Я придумала Артура называть Джинном.
Раз есть Аладдин, а у него есть друг, значит, это Джинн.
Как в настоящей сказке! Артур не против.
Сегодня я плохо спала ночью, потому задремала прямо при ребятах. Очнулась, как только Джинн укрыл меня пальто. Аладдин обозлился и Джинну при нас не сказал за весь вечер ни слова. Зато внезапно скатал полотенце «жгутом» и, будто шутя, ударил меня! А я вырвала полотенце из рук Аладдина и хорошенько отхлестала его. Ох, он надулся!
Джинн и Аладдин принесли маленькую курочку.
Мама и тетя Варя очистили ее от перьев. Сварили. Варе мы дали ножку, отлили бульон. Извинились, что мало, ведь нас — четверо! Оказалось, есть лепешка, но нет хлеба.
Ребята явно «психанули» из-за этого. Сходили за хлебом на ближний базар. Но они были очень недовольны! Пришли, отдали и тут же стали собираться уходить.
Мы расстроились. И действительно почувствовали себя виноватыми.
Но не показали этого. Мама, наоборот, громко заявила:
- Мы никого не зовем! И никого силой не держим!
Ребята ушли.
На прощанье Джинн предупредил, что уезжает в Ингушетию, к матери.
- Будем живы — увидимся!— пообещал он.
Я увидела испуг и удивление на лице у «моего» Аладдина.
Башир весь вечер веселил нас шутками. Мы хохотали от души!
Он также использовал затишье и облицевал, для дополнительной защиты, подъездную дверь. Нашел одинаковые по размеру и по толщине доски. Укрепил дверь с обеих сторон!
Многим оставшимся на военное время жильцам он бесплатно сделал печки-буржуйки.
Из старых ведер и выварок для белья.
Пока, Дневник!
|
| |
| |
| Edellweiss | Дата: Вторник, 14.07.2015, 14:10 | Сообщение # 30 |
|
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
| 24 ноября 1999
15:15
Ночью обстрелы.
Вчера сильно бомбили и стреляли из многих видов оружия. Мы боялись быть одни. Ночевали с мамой у соседей — тети Вари и бабушки Нины. Спали в коридоре на полу. Аладдин же вчера ушел, обозлившись на меня и на маму. На прощанье он заявил:
— Моей ноги здесь больше не будет! Никогда! — и внимательно посмотрел на меня.
Я произнесла свое обычное:
— Пока!
Даже бровью не повела. Джинн не выдержал — хихикнул.
Переночевав в квартире у своего знакомого на четвертом этаже, «Старший брат» хорошенько натерпелся страха под обстрелом. Рано утром Аладдин снова стучал в нашу дверь! Одумался! Мы то живем на первом! Он, как ни в чем не бывало, поел маминого борща, курицу и ушел.
Мансур запасает своей бабушке и нам дрова. Пилит и колет целый день! Его братишка — замечательный! Утром успел найти деревянную дверь. Сам эту «махину» дотащил до нас. Говорит:
— У соседей напротив ночью двери в щепки разбили! Их подъезд открыт. Нужно иметь двери про запас. Иначе одни или другие войдут. Устроят бой! Разобьют наш дом!
У бабушки Нины уже несколько дней живет ее подруга — Стася. Она спустилась вниз со своего высокого этажа. Боится одна.
Сегодня все наши соседи расстроились. По радиоприемнику передали, что нас будут бомбить при помощи «Акул». Это военные вертолеты с ракетами. Какой ужас!
Страшно уезжать в беженцы. Автобусы обстреливают — люди гибнут, сгорая живьем.
25 ноября 1999
22:00
День прошел отлично! С утра мало стреляли, и к вечеру соседи вышли «погулять», это значит — постоять у подъезда и подышать воздухом, смешанным с гарью.
Но не тут-то было! «Град» начал бить по нашему двору. Мы все опрометью залетели в квартиру тети Марьям, к Варе и бабушкам.
Так мы бегали из квартиры соседей к себе (как заряжают — слышно, и куда летит, тоже!). Потом из нашей квартиры бежали к соседям, смотря с какой из сторон били по дому.
Под обстрелом к нам заскочил Султан.
В этот момент нас уже обстреливали орудиями с земли и бомбили с воздуха!
Наш двор — из нескольких четырехэтажных домов с мирными жителями — обрабатывали два самолета и один вертолет. Дом шатало. Гарь пожара мешала дышать. От взрывной волны с окна слетело одеяло, вылетели доски, и я увидела брюхо низко летящего вертолета, и подумала, что он похож на злую стрекозу. Это продолжалось с 18:00 до 20:00.
Башир смотрел на меня так, будто хотел запомнить навсегда.
Тут (!) постучал сосед Сулейман — отец маленького Вахи и девочки Зары. Сулейман был сильно пьян. Видно, где-то нашел бутылку вина и налакался! Его жена и дети уехали.
Он совсем один в своей квартире на третьем этаже. Но не в нашем доме, а в доме напротив. Сулейман много читает. Добродушный, веселый человек. Я никогда не видела его жестоким и злым. Видела беззащитно-слабым. От выпитого спиртного он приобрел храбрости и начал звать нас выйти и посмотреть на пожары в садах. Это под адским обстрелом?!
Все дружно послали его далеко-далеко.
Мы попытались затащить Сулеймана к себе, но тот отчаянно вырывался и ушел!
Ушел смотреть пожары.
— Я кайфую! — кричал Сулейман в пустом дворе.
В неимоверном грохоте ему приходилось серьезно напрягать голосовые связки.
—Я кайфую!— слышали мы, лежа на полу в коридоре.
Его голос был то вдали, со стороны садов, то у своего подъезда, совсем рядом:
— Я служил в Советской армии. ВДВ! Я не боюсь.
Мансур пробрался к буфету и включил песни Т. Муцураева. Сделал сильный звук.
Наш испуганный шепот, взрывы, звуки выстрелов, и голос певца вдруг объединились.
Стали музыкой войны!
Раздался торопливый стук в дверь. Пришел Аладдин!
Я подумала, что схожу с ума. Что это мерещиться. Он живым прошел через этот Ад! Как?! Такая бомбежка! А он добрался из горящего центра в наш район! Думал — мы голодаем!
(Лежал по дороге в какой-то канаве, весь грязный.) Он раздобыл и принес нам темный «кирпичик» военного хлеба! Аладдин был весь в грязи, в колючках, рассек руку. Но он — дошел! Честно говоря, умирать мне совсем расхотелось!
|
| |
| |
|
