Понедельник, 29.04.2024, 13:21
Приветствую Вас Гость | RSS

Мой сайт

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 2
  • 1
  • 2
  • »
Модератор форума: Julia, Нелли, rollada  
Форум » Литературное кафе » Изба-Читальня » Домашняя библиотека
Домашняя библиотека
EdellweissДата: Суббота, 14.06.2014, 16:51 | Сообщение # 1
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline


 
EdellweissДата: Суббота, 14.06.2014, 16:54 | Сообщение # 2
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
Золушка, как всё было на самом деле...

Мачеха с кривой усмешкой вылила воду из двух ковшей и тщательно перемешала носком башмака.
-К вечеру отделишь одну воду от другой,- сказала она.- А потом вот,- она протянула пакет с семенами,- посадишь, польёшь, вырастишь и соберёшь урожай с каждого! И не забудь про птиц!
Золушка только вздохнула: "Хорошо..."
-Так, что ещё...- в задумчивости нахмурилась мачеха.- Про купол сказала, про источники света сказала, про небо и землю тоже, про птиц, зверей и гадов морских... вроде всё. И сроку тебе неделя. Но конечно, если сумеешь управиться за шесть дней,- тут мачеха позволила себе ещё одну насмешливую улыбочку,- то в день седьмой можешь отдохнуть от трудов своих. А нам пора на бал. Счастливо оставаться.....

Светило солнышко, пели птички, настроение у Золушки было поганое. Полы она уже натёрла, посуду помыла, но оставалось ещё неперебранное зерно, нестиранное бельё и эти гадкие розовые кусты, от которых она всегда чихает. А тут ещё в дверь кто-то ломится.
-Вам кого?- спросила Золушка, приоткрыв окошко в двери.- Никого нет, все уехали на бал.
За дверью обнаружилась высокая костлявая старуха с живописной бородавкой на носу.
-Элла Синдер здесь живёт?
-Да...- Золушка даже растерялась.- Это я.
-Вот тебя-то мне и надо,- довольно хмыкнула старуха.- Открывай давай.
Угрозой от старухи не веяло, но Золушке всё-равно стало как-то неуютно.
-А Вы, собственно, кто?
-Родственница,- отрезала старуха.- Ну ты открывать будешь или нет?
Золушка подняла засов и впустила гостью в дом.
-А я думала, у меня из родни никого не осталось...
-Я дальняя родственница,- уточнила старуха.- Ты мне приходишься правнучатой племянницей. А я тебе, стало быть... хм... прабабистая тётка.
-Ой,- моргнула Золушка.- А сколько же Вам лет?
-Триста с небольшим,- ответила старуха и кокетливо хихикнула.- Женщине больше трёхсот никогда не бывает.
Золушка нашарила за спиной стул и села на него не глядя.
-Тогда, значит, Вы... фея?!
-Я, по-твоему, похожа на фею?- захихикала старуха.- Феи - они все в розовом, с крылышками, у них волшебные палочки с мигалкой на конце, да и выглядят они на все сто... а не на триста. Да и откуда бы им тут взяться? Все феи сейчас во дворце, на балу. Все двенадцать. Их-то, небось, пригласили!
Гостья запнулась на секунду, стиснула зубы и добавила с неожиданной злостью:
-Меня вот пригласить никто не удосужился. Даже наоборот! Под страхом, значит, смертной казни... Ну ничего, ничего, я им ещё припомню! Ведьма я, деточка, ведьма. Да ты не бойся, не обижу. Я сюда не затем пришла.
Ведьма подманила пальцем другой стул и величественно опустилась на него.
-На бал хочешь?- спросила она.
-Хочу, тётушка! А Вы мне поможете, да?
-Помочь?! Милочка, да за кого ты меня принимаешь? Ведьмы никому не помогают. Ведьмы только вредят. Да и как бы я тебе помогла? Бельё за тебя постирала? Окна вымыла?
-Ну, я думала... Вы могли бы позвать птичек, чтобы они перебрали зерно...
-Ха! Они переберут, пожалуй. Нет, птичек подкармливать я не буду. Не мой профиль.
-А тыкву в карету Вы тоже не можете превратить? Крысу в кучера, а мои лохмотья в бальное платье?
-Могу наоборот. Платье - в лохмотья, карету - в тыкву, кучера - в крысу. Пойми, деточка, ведьма может только проклинать и портить. Оно тебе надо?
-Но тогда зачем же Вы пришли? Что Вы от меня хотите?
-А, ну это просто,- небрежно отмахнулась ведьма.- Мне нужно было убедиться, что ты действительно осталась дома - это во-первых. А во-вторых, мне понадобится кое-что из твоих вещей. И прядь твоих волос.
-За... зачем? Что Вы хотите сделать?!
-Гадость, разумеется,- фыркнула старуха.- Что ещё может делать ведьма, кроме гадостей? А ты лучше не сопротивляйся.
Она ухватила Золушку за подбородок и повертела её туда-сюда.
-Смазливая мордашка. И фигурка тоже ничего. То, что надо. Тебе-то вход в замок не заказан, не то что мне. Очень удачно.
Ведьма дёрнула слабо пискнувшую девушку за волосы.
-Этого хватит. Платье у тебя какое-нибудь приличное есть? Туфли?
-У меня... мамино свадебное.
-Тащи сюда.
-Но...
-Не спорь, деточка, а то не посмотрю, что родственница. В жабу превращу и съем!
Золушка быстро приволокла свёрток с маминым платьем и пару туфелек.
-Я ещё вернусь,- предупредила ведьма.- Около полуночи. Так что ты не спи, дожидайся.
-Да где уж тут спать,- вздохнула Золушка.- Работы выше крыши. Зерно ещё это...
Ведьма, уже перешагнувшая порог, обернулась и укоризненно покачала головой.
-Не майся дурью, деточка. Сбегай в лавку и купи два мешка зерна. А это выкинь.
-----------------------------------------------------------------------------
Стук в дверь раздался снова около часа ночи. Золушка впустила ведьму и ахнула.
-Что, хороша?- самодовольно хмыкнула ведьма.
-Ой, тётушка! Какая Вы красавица!
-Не льсти себе, деточка. Я-то в молодости была куда симпатичнее!
Золушка пригляделать получше и снова ахнула.
-Ой... это же я!
-Ну да,- кивнула ведьма.- А для чего мне, по-твоему, понадобились твои волосы? Чтобы сварить оборотное зелье. Сквозь эту маску меня ни одна фея не распознает, ни один придворный маг не разглядит. Идеальная маскировка.
-А как же мои сёстры? А мачеха? Если они подумают, что это я была на балу...Ой-ой!
Золушка испуганно прижала ладони к щекам.
-Брось,- отмахнулась ведьма.- Они до замка даже не доехали. Трудно мне, что ли, кучеру глаза отвести, карету в болото завернуть? К утру, может, и выкарабкаются, а нет - тоже не жалко.
Ведьма уселась на уже привычный стул и вытянула босые ноги.
-Уф! Устала. Давненько мне не доводилось столько танцевать... и вообще. Но дело того стоило!
-И я тоже устала,- пожаловалась Золушка.- Весь день работала как проклятая!
-Ну почему же "как"?- фыркнула ведьма.- Именно что проклятая. А иначе бы не управилась, верно?
-Так это вы..?!
-Можешь не благодарить,- отмахнулась ведьма.- Проклинать - моя работа.
Золушка вздохнула.
-Ну хоть расскажите, как оно там было, на балу?
-Бал как бал,- пожала плечами ведьма.- Ничего особенного. Ты таких ещё насмотришься, даже надоест, помяни моё слово. Весь цвет королевства собрался. Феи прилетели, все двенадцать. И каждая со своей крестницей. Ха! Ты бы видела этот маскарад! На бедных девчонок столько всего понавешали, аж воздух трещал от избыточной магии! Придворные маги еле успевали отводить от принца заклятия. Тут тебе и приворотные, и иллюзорные, и прочие всякие... И каждая хоть разок, но станцевала с принцем. Бедняга уже на третьей окосел. Его привораживают, расколдовывают, снова привораживают, снова расколдовывают - тут никакой рассудок не выдержит. К концу шестого круга принц уже точно знал, что безумно влюблён, но никак не мог сообразить, в кого именно. Он, между нами говоря, вообще умом не блещет. Для него все эти наколдованные кукольные личики слились в одно мутное пятно. Ну, потом-то он в своих чувствах разобрался...
Ведьма самодовольно кивнула раз и другой.
-У глупых девочек против меня не было никаких шансов. Все эти иллюзии, привороты - детские игрушки, а у меня-то всё натуральное!- она с удовольствием огладила молодое тело по бокам.- И опыта побольше лет на триста. А ты бы видела, какая суматоха поднялась, когда часы пробили полночь и волшебство начало развеиваться! Как эти клуши бросились бежать - ну чисто курятник! Даже туфли по дороге растеряли. Ну и я тоже под шумок улизнула. Дело сделано, отомстила, можно и домой.
-Отомстили?- не поняла Золушка.
-Ну да. Я же говорила, не пригласили меня. Обидели бедную старушку. Я этого так оставить просто права не имела! Нужно было как-то пробраться в замок, напакостить там... Молоко я им на кухне испортила и ещё кое-что по мелочи.
-Молоко?- удивилась Золушка.-А я думала, Вы там короля проклянёте, или принца.
-Ха! Чтобы меня сразу изловили и на костёр? Ну уж нет. Я не такая дура, ради простой мести на рожон лезть. Тут надо действовать тоньше.
Она сладко потянулась и пошевелила пальцами ног.
-Принц нашёл свою любовь. И сразу потерял. Всё, что у него осталось – это одна туфелька. Был бы он умнее – пустил бы по следу собак; теперь жалеет, наверно, что пил из неё шампанское, весь запах отбил. Завтра король издаст указ, согласно которому все девушки королевства будут обязаны примерить эту туфлю, а потом принц выберет себе невесту из тех, кому она придётся впору.
-Но Вы же сами говорили, что там этих потеряных туфелек целая куча!
-Ну так смотря где терять!- усмехнулась ведьма.- Они свои туфельки оставили на лестнице, а я – возле кровати. Уж можешь мне поверить, эту туфельку принц ни с какой другой не спутает! На, кстати, вторую, припрячь. Может, пригодится ещё.
Золушка повертела туфельку в руках и опустила голову.
-Она мамина... мне великовата.
-Не переживай,- махнула рукой ведьма.- Я эти туфли на всякий случай прокляла. Они теперь налезут только на самую грязную, самую вонючую, самую затюканную замарашку во всём королевстве. Теперь ты понимаешь, как я отомстила королю?
Золушка быстро вскинула подбородок.
-А если я вдруг не самая грязная и вонючая?! Тогда что?
-Ну, деточка,- засмеялась ведьма и потянула из-за пояса волшебную палочку.- Это ведь недолго и исправить.

Недобрый сказочник


 
EdellweissДата: Суббота, 14.06.2014, 16:57 | Сообщение # 3
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
Про Иванушку и Василису

-Избушка, избушка! Повернись к лесу задом, ко мне передом!
Заскрипели плохо смазанные суставы куриных ножек, посыпалась из щелей труха - и избушка неспешно и величаво развернулась к Иванушке фасадом. Распахнулась дверь, и на пороге показалась старая скрюченная карга в цветастой шали.
-Ох..!- только и сказала карга, взглянув на гостя. Одной рукой ухватилась за косяк, другой скомкала шаль на груди.- Здравствуй, Иванушка...
-И тебе привет, хозяюшка! Не ты ли будешь Баба-Яга?
-Баба... я... ага!- старуха сглотнула и отошла на шаг,- Ну что ж ты на пороге стоишь? Заходи, раз пришел. Накормлю, напою, в баньке попарю... Да не бойся, не съем я тебя.
Иванушка зашел в избу, огляделся и присел на лавку. Баба-Яга устроилась напротив, поблескивая слезящимися глазами из-под спутанных седых косм.
-Я к тебе по делу, бабушка,-начал Иван.
-Конечно, по делу,- кивнула Яга, пододвигая к Ивану горшок.- Ты кушай, кушай, милый. Успеешь еще рассказать.
-Да я не голодный, спасибо.-Иван потянул носом.-Щи?
-Они самые. Любишь?
-Ага!- Иванушка взял ложку.- Ну разве что только попробовать... Василиса моя знатно щи варила...
-Правда?-вежливо переспросила Баба-Яга.
-Угум...-Иванушка закивал с полным ртом, проглотил и добавил:- Я, кстати, по этому поводу и пришел.
-По поводу щей?-хмыкнула Яга.
-Да нет, по поводу Василисы. У меня ее Кощей украл, сволочь такая. А куда дел - неизвестно. Говорят, тебе все на свете ведомо; может, ты знаешь, где мне ее искать?
-Может, и знаю,- деревянным голосом произнесла Баба-Яга.
-Расскажи мне!-Иванушка подался вперед, едва не опрокинув на пол горшок со щами.
Баба-Яга опустила голову и уставилась на свои ладони, будто ничего интереснее в жизни не видела. Помолчав с минуту, равнодушно спросила:
-Любишь ее?
-Больше жизни!-с чувством ответил Иванушка.
-А Василиса... она какая?
-Она... Прекрасная!- Иванушка мечтательно заулыбался.
-Да что ты говоришь... А если Кощей ее в лягушку превратил?
-А он превратил?-втревожился Иванушка.
-Может, да, а может, нет. Отвечай, когда спрашивают!- прикрикнула старуха.
-Неважно,-покачал головой Иванушка.-Для меня она всегда Прекрасная. Даже если лягушка.
-А как же ты ее, лягушку, среди прочих узнаешь?
-Мне сердце подскажет!-без тени сомнения ответил Иванушка.
-Сердце, говоришь...
Баба-Яга криво усмехнулась - как умеют усмехаться только битые жизнью, всё повидавшие старые ведьмы.
-Ну тогда слушай, милый. Как есть правду скажу. Заколдовал твою Василису Кощей Бессмертный и в башню заточил. Лежит она там ни живая ни мертвая, будто каменная. И никто ее расколдовать не может. Вот так-то вот.
-А что же делать, бабушка?
-Что делать..? Да ничего тут не поделаешь...
-Не может такого быть, бабушка! Должен быть какой-то выход!
Баба-Яга подняла глаза на Иванушку. И тут же отвела взгляд.
-Ну да, есть. Есть один выход. Убьешь Кощея - и спадет заклятие.
-А как его убить? Он же Бессмертный!
-Мало ли, что Бессмертный! Смерть его, если хочешь знать, на конце иглы. А игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, сундук на дубе, а дуб - на острове Буяне.
-А остров Буян где?
-Не знаю. Ищи.
-Да? Ну, спасибо тебе, бабушка, за совет. Выручила. Пойду я, пожалуй.
-Куда же ты, на ночь глядя? Переночуй хоть, утро вечера...
-Мудренее, знаю. Не, некогда мне. Пойду остров Буян искать. Раньше доберусь - быстрее Василису свою спасу.
-Так ведь ночь...
-Да что ночь? Мы, богатыри, привычные. Авось не пропаду.
-Ну хоть пирожков на дорожку?
-Пирожков? Это хорошо. Давай пирожки.
Баба-Яга неспешно собрала Иванушке котомку; положила и пирожков, и каких-то целебных травок, и расшитое полотенце...
-Если совсем трудно станет - брось полотенце на землю. А вот еще мыло и гребешок. Если полотенце не поможет...
-Их тоже на землю бросать?
-Да.
-Чтобы лес вырос? И гора?
-Да,-кивнула Яга.
-Хитро!-одобрительно кивнул Иванушка, пряча мыло и гребешок в котомку.-Василиса моя тоже мастерица была на такие штуки.
Иванушка закинул котомку на плечо, наклонился к Бабе-Яге и поцеловал в лоб. Старуха замерла, широко распахнув глаза.
-Спасибо тебе, бабушка, за всё. Век твою доброту помнить буду!
-Береги себя... Иванушка!-с трудом проговорила Баба-Яга. Протянула руку погладить Иванушку по щеке, но тот уже развернулся и пошел прочь, в быстро сгущающиеся сумерки.
Старуха решительно потерла лицо сухими ладонями и вернулась в избушку.
-Ну, и чего ты ему наговорила?-проскрежетал ученый Ворон.
-Не твоего ума дело!-огрызнулась ведьма.
-Что это за дикая чушь насчет иголок в утке? Ты что, не могла ему просто сказать, что Кощей-такой же человек, как все? Ест каждый день молодильные яблоки - вот и не стареет. А треснуть ему мечом по башке - и всех делов-то!
-Шустрый какой!-поморщилась Яга.-Сама знаю, что никакой он не Бессмертный. Да только...
Баба-Яга вздохнула и принялась протирать передником и без того чистый стол.
-Не управится Иванушка с Кощеем. Там знаешь сколько стражи! Да и сам Кощей тоже... не подарок. Уж я-то знаю.
-Ну и дура!-Ворон презрительно каркнул.-Сама, что ли, не понимаешь - молодильные яблоки - твой единственный шанс! Рассказала бы Иванушке всё как есть, думаешь, он бы не понял? Кому еще тебя спасать, если не ему?
-Не могу!-Баба-Яга опустилась на лавку и разревелась.-Ну не могу я его на верную смерть посылать! Уж лучше пусть... так.
-Ну а к черту на рога ты зачем его послала? Ведь нету же никакого острова Буяна! И не было никогда. Ты его сама только что выдумала. Что-ж ты из Иванушки дурака делаешь? Он ведь поверил, теперь искать будет. Не могла, что ли, соврать, будто нет больше никакой Василисы; съел ее Кощей, и тапочки выплюнул?
-Не могла,-вздохнула Баба-Яга.-Ну как его можно совсем надежды лишить? Язык не повернулся. Да и не поверил бы он мне. Я ведь его знаю...
Старуха всхлипнула и утерла нос рукавом.
-А так... ну и пусть будет дураком... зато живой будет.

Недобрый сказочник


 
EdellweissДата: Суббота, 14.06.2014, 16:58 | Сообщение # 4
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
Иван-Царевич и Лягушка

Идет по болоту Иванушка, ищет свою стрелу каленую. Смотрит - да вот она, в кочку воткнулась. А рядом, естественно, лягушка сидит и смотрит на него оценивающе.
Иванушка обрадовался, хвать ее - и целоваться лезет. А лягушка вдруг как завопит человеческим голосом: "Помогите! Зоофилы!" Вырвалась и ускакала. 
Иванушка ей: "Погоди, куда же ты? Давай хоть поговорим!"
Лягушка голову из промоины высунула, посмотрела подозрительно:
-Ну говори. А я тут посижу.
-Лягушка,-говорит Иван,- ты не подумай чего плохого. Я ведь с серьезными намерениями!
-Да уж куда серьезнее...-проворчала Лягушка.
-Да нет, ты не поняла! Я жениться хочу.
-А я тут причем?
-А ты должна стать моей женой!
Лягушка подумала с минуту.
-А с какой же это радости?
-Ну как же! Вот моя стрела, видишь? Куда она упала - там мне и невесту искать.
Лягушка посмотрела на Иванушку как-то странно.
-А ты что, не мог стрелу на купеческий двор послать? И найти себе приличную, хорошо воспитанную купеческую дочь?
-Да ну ее!-Махнул рукой Иванушка.- Она толстая. И конопатая.
-А я, значит, само изящество и приятного цвета?
-Да не в том дело,-пояснил Иван.- Я рискнуть хотел. Так интереснее.
Лягушка опять помолчала.
-Слушай, парень, а тебя, случайно, не Иван-дурак зовут?
-Нет, я Иван-царевич.
-Надо же... а как похож.
Лягушка выбралась на лист кувшинки посреди промоины и уставилась на Ивана круглыми глазами. Тот подождал-подождал...
-Так ты выйдешь или нет?
-И не подумаю! Варварство какое... Стрелу он пустил, видите ли! А невесту что, никто не спрашивает? Может, ты ей не люб?
-Как-так, не люб?- опешил Иван.
-А вот так! И вообще, с чего ты взял, что обязан на мне жениться? Стрелу нашел? Ну и пошел... отсюда.
-Не могу,-вздохнул Иван,-судьба у меня такая. Я должен жениться на лягушке. С детства мечтал.
-Да что ты говоришь..!
-Да честное слово! Вот, думал, женюсь, а она ночью лягушачью кожу сбросит - и обернется девицей-красавицей...
-И как она там только поместится...-пробормотала Лягушка.
-А я потом ее шкуру в печи сожгу - и останется она красавицей навсегда! Ну ,а если ее какой-нибудь Змей-Горыныч похитит - тогда я с ним сражаться пойду. По дороге подвигов совершу, прославлюсь. А потом убью дракона (у меня для этого и стрела специальная припасена, черная!), жену домой отвезу - и будем мы жить с ней долго и счастливо...
-...и умрете в один день.
-Ну...да.
-Знаешь, парень... ну и странные же у тебя фантазии.
-Так ты что же, отказываешься?
-Да как тебе сказать... Понимаешь, вот ты хочешь жениться на лягушке... а я ведь не совсем лягушка.
-Ну так о чем я и говорю! Значит, мы сможем жить как муж и жена!
-Слушай, ты что, извращенец? Или в школе плохо учился? Самца от самки отличить не можешь?
-Так ты что же... не Лягушка-царевна?!
-Нет! Я Королевич-Лягушонок. Заколдованый. Слыхал, может?
-А чего ты тут делаешь?
-Что делаю... Живу я тут!
-А стрела моя зачем тебе понадобилась?
-Да не нужна она мне!-Лягушка повозилась на своем листе, устраиваясь поудобнее.- Я вообще не тебя ждал, а юную прекрасную царевну.
-Это зачем?
-Ну как... Поцелуй прекрасной царевны снимет с меня чары.
Иванушка заржал.
-А ты не смейся!-обиделась Лагушка.-Поцелует, куда она денется! Я все продумал. Царевна придет сюда играть с любимым золотым мячиком...
-Царевна? Сюда придет? С какого перепуга?
-А почему нет? Тут красиво.
Оба обвели взглядом болото; Иван - с брезгливой гримасой, Лягушка - с гордостью.
-Ну, придет, ну поиграет - и что?
-Да так...-вздохнула Лягушка.- Есть такой маленький шанс, что мячик у нее выпадет и укатится в болото, а я его достану, а в благодарность попрошу поцелуй... Кстати, ты говорил, что ты - царевич. А сестры у тебя нет?
-Есть, как не быть. Младшая.
-А... А мячик у нее есть?
-Нету.
-Может, подаришь? Не в службу, а в дружбу,а? Мужская солидарность?
-Да я-то пожалуйста... Только сестренке всего девять лет.
-Это мне еще семь лет ждать... Лягушки столько не живут.
-Ну ты же не совсем...
-Тоже верно...
Помолчали.
-Слушай, хочешь совет? Возьми ты свою стрелу и выстрели еще раз. Только прицелься получше. Так много девушек хороших, ну зачем тебе какая-то жаба!
-Наверно, так и сделаю. А ты...
-Нет. Я себе лягушку искать не стану!
-А какая-нибудь другая девушка, не царевна, тебя не устроит? Прачка какая-нибудь? Ну, уронит она в болото не золотой мячик, а штаны какие-нибудь - велика важность!
-А что, есть такие?
-А то нет! Царевич я или не царевич! Хоть завтра пришлю, на выбор.
-А они симпатичные?
-Других не держим.
-Тогда конечно, присылай! Не знаю только, поможет ли...
-А почему нет? Чем прачка (в смысле поцелуев) хуже принцессы? В крайнем случае, поцелуют дважды.
-А захотят?
-А куда они денутся? Царский указ, как-никак!
-Спасибо, добрый молодец. Я тебе еще когда-нибудь пригожусь.
-На свадьбу придешь?
-Приду.
-Тогда до скорого.
-Скатерьтью дорожка!

Недобрый сказочник


 
EdellweissДата: Суббота, 14.06.2014, 16:59 | Сообщение # 5
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
Про Ленина
Ленин сильно любил ходоков. Он любил, когда они проходили к завтраку, обеду и ужину, но иногда был непротив, если они приходили к полднику или к вечернему чаю. Которые приходили из ближних к Москве губерний и приносили свежие продукты, тех Ленин щадил, а которые шли из Сибири, Азии или Дальнего Востока, тех он нещадно губил в лагерях, потому что и сёмга у них была уже несвежая и мёд засахарившийся.
- Который тут Ленин? - раздавалось, бывало, в Кремлёвских палатах.
- А туточа они сидят, в той кабинете! - отвечали ходоку матросы и солдаты.
Ленин тут же садился в кресла, начинал непринуждённо громко смеяться и писать бумаги, чтобы посланцы России не могли ошибиться кабинетом. Но однажды смеялся он и писал, а никто к нему не шёл, хотя крики "где тута Ильич?" и "а эвона он!" раздавались регулярно. Что за чёрт! Ленин рассердился ненашутку, потому что не привык сидеть до обеда без стерляди, свиных окороков и свежего масла, порвал пару томов Маркса в раздражении и вышел поглядеть в чём дело.
А это члены ЦК, которые тоже были подвержены человеческой слабости покушать, но лишённые этой возможности деспотичным Ильичём, решили хитрить.
Сталин прилепил на двери своего кабинета крупную надпись "ЛЭНИН", и простодушные ходоки забредали к нему.
Троцкий прилепил на свою дверь красный плакат "ТОЖЕ ЛЕНИН", и ходоки тоже заходили к нему.
Киров сновал по коридорам и спрашивал всех подряд "не Ленина ли ищете? а вот он я!" и часть пищи перепадала ему.
Зиновьев с Каменевым стояли у входа в Кремль с афишками "Владимир Ленин и брат его Саша Ульянов". Подавали и им.
Настоящий Ленин даже онемел от возмущения. Он даже забыл о коммунистической солидарности, поймал зазевавшегося ходока, который тыкался в углы и стены в поисках Ильича, отобрал у него ватрушку с творогом и съел её. Революционная жажда мести вскипела в вожде мирового пролетариата от этой жалкой ватрушки, и Ленин жестоко разделался с кремлёвскими шутниками. Со всеми, кроме Сталина, протому что Сталин был умён и вовремя повесил на своей двери плакат "ТУАЛЕТ". Голодному Ленину совсем не хотелось в туалет и таким образом Сталин выжил.
А вот Ленин не выжил. Он поголодал маленько, стал сохнуть, а потом и вовсе умер от неприличной болезни.
Ходоки же до сих пор ходят. Чтобы люди не путались, на мраморе специально надпись сделали - "ЛЕНИН", только уж Ленин не хихикает весело, потому и не несут ему съестного.


 
EdellweissДата: Суббота, 14.06.2014, 17:00 | Сообщение # 6
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
Ленин и хлеб
Владимир Ильич Ленин, когда ещё был маленьким и Ульяновым, когда ему ещё не позволяли печатать газеты, устраивать перевороты и убивать людей, любил лепить. Однако пластилин ему не покупали, а за глиной на берег Волги Володя ходить боялся. Дело в том, что он думал, что ходить следует перпендикулярно поверхности земли и на покатом берегу падал в воду (отчасти потому, что был необыкновенно большеголов), да так неудачно падал, что вылавливали его только возле Самары, а то и в Сызрани. Из чего же было лепить? Да из хлеба!
Надо сказать, что в семье Ульяновых хлеб любили, ценя его особенную способность хорошо набивать живот.
- Сашенька, милый, сходи за хлебушком, будь другом!
- Хорошо маменька!
- Да купи как мы любим!
Но приходит Сашенька, а хлеба с собою не приносит. Вид у него усталый, голова в крошках, глаза вращаются сыто.
- Где же хлеб, Сашенька? Папа уже спрашивал!
- Маменька, купил я как ты мне наказывала, даже уже домой понёс, но тут запнулся о жандарма, упал, мешок с хлебом выронил и плакал весьма.
- Так где же хлеб?
- Жандарм сожрал.
- Ах он латрыжник! Ах он сатрапская подстилка! Пошлём же Анечку!
Пойдёт Анечка, даже бегом поскачет, но возвращается скучная и без хлеба.
- Что случилось, Анечка? Отчего ты пуста пришла?
- Матушка Мария Александровна, виновата! Остановилась возле дома городского головы стёкла повышибать, а тут напали на меня собаки и весь хлеб отняли!
- Собаки-полицейские?
- Нет, маменька, собаки обычные. У них грязная неопрятная шерсть...
- Как у Александра III на бороде?
- Да. И в ротиках зубы страшные. Похватали булки и умчались.
- Ай-ай, пошлём тогда Володеньку, он смышлёненький, у него голова огромная.
К тому времени Володя уже понял, что ходить нужно параллельно силе тяготения и почти не падал, поэтому отправился с радостью и с деньгами. Отправился, но вот час его нет, два нет, а на третий час приходит, но хлеба тоже не приносит.
- Володенька, где же хлеб? Папенька умирает, хлеба просит.
Володя хитрым глазом смотрит, улыбается.
- Смотри-ка, маменька!
И подкатывает к крыльцу модель виселицы в натуральную величину, всю из хлеба вылепленную.
- Что это, сынушка?
- Это, мамушка, виселица. Когда я вырасту, то стану вешать городовых на таких виселицах.
- Но как же... - недоумевает  Мария Александровна.
- А вот так! - хохочет маленький Володя, достаёт из кустов хлебного городового, хлебную верёвку и кусок хлебного мыла.
Сбегается вся семья и смотрит как Володя вешает хлебного городового. Смешно, радостно, праздник!
Когда городовой перестаёт дёргаться, то его вынимают из петли и поедают с чаем, потом и верёвку поедают, и мыло, и виселицу кушают, кто ещё может. Вот так Володенька! Вот как весело всех накормил!

Со временем Владимир Ильич особенно пристрастился к лепке. Он начал лепить бумагу из пшеничного хлеба и писать на ней обличительные тексты ржаным. Новаторство имело успех, и Владимир Ильич вылепил из мякиша целую типографию, которую пришлось прятать в подвале булочного магазина, чтобы запах свежего хлеба перебивал запах свежего тиража революционной газеты "Искра". Газета эта пользовалась поразительным успехом среди угнетённых самодержавием рабочих, многие брали два, а то и три экземпляра для членов семьи или на верхосытку. Революционный дух рос.
Как-то раз царские шпики выследили Владимира Ильича возле хлебной лавки "Сдоба до гроба", где он закупал московские батоны, из которых удобно было лепить винтовки для революционного восстания, и заточили его в тюрьму, в одиночную камеру с зарешеченным окошком, в которое даже лоток хлеба не проходил. Походил Ильич по камере, подумал, а потом попросил у тюремщика хлеба и молока, якобы для того чтобы чернильницу вылепить и молоком тайные слова писать. Тюремщик был простофиля, принёс хлеба и молока, а сам даже докладную не написал, а стал в глазок подглядывать. И вот видит он, что выпил Ильич молоко и вылепил себе бабу, только не белую, а что-то вроде негра, потому что из ржаного хлеба. Вылепил бабу, гармонь, цыган с гитарой, стол с водкой и закусками, а посреди стола вылепил каравай, да такой большой, свежий и аппетитный, что тюремщик не выдержал, ворвался в камеру и давай пировать. А Ленин вышел из камеры и отправился домой.
Тот тюремщик, сказывают, два дня пировал, потом два дня цыган слушал и плакал от них, а потом всех выгнал и заперся в камере с бабой-негром и сошёл с нею с ума от счастья.
Пришла Ленину пора остепениться и решил он вылепить себе подругу жизни. Взял он белого пшеничного и вылепил себе Надежду Константиновну - верную подругу в революционной работе. Вылепить-то вылепил, а про глаза забыл. Но тут на радость подвернулись две булочки с изюмом, которые Ильич и прилепил как есть. Всем хороша оказалась Надежда Ильинична: молчала, стояла, лежала и есть не просила. А что ещё нужно вождю мирового пролетариата? Правильно, чтобы все слушались, сами не ели, а их самих в любой момент съесть можно было.
Однажды настало такое время, что почувствовал Ленин в руках мастерство великое и тогда решил превратить свою страну в сказочный булочный рай. Налепил он революционных матросов, броневиков, пулемётов, красных знамён и членов РСДРП(б), и повёл их на штурм Зимнего дворца. Юнкера, охранявшие дворец, ели нападающих одного за другим, но были сметены могучей силой воспрявшего пролетарского духа.
Потом-то Ленин, конечно, умер, это с любым произойти может, но его традиции остались живы, и следующие правители России всё так же продолжали лепить из хлеба особенную ото всего мира действительность. Правда с едой стало не очень хорошо. Голодно.


 
EdellweissДата: Суббота, 14.06.2014, 17:10 | Сообщение # 7
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
Агата КРИСТИ
ЧЕРНАЯ СМОРОДИНА
Эркюль Пуаро обедал со своим другом  Генри  Бонингтоном  в  ресторане
"Гэлант Эндивор" на шоссе Кингз Роуд в Челси.
Мистер Бонингтон любил  этот  ресторан.  Ему  нравилась  царящая  там
атмосфера праздности, ему нравилось, что там подают  "простую  английскую"
пищу, а не "кучу непонятно как приготовленных блюд".
     Молли, симпатичная официантка, поздоровалась с  ним,  как  со  старым
другом. Она гордилась тем, что помнила, какую пищу любят  и  не  любят  ее
постоянные клиенты.
     - Добрый вечер, сэр, -  произнесла  она,  когда  мужчины  уселись  за
угловым столиком. - Вам повезло. У нас сегодня индюшка  с  орехами  -  это
ведь ваше любимое блюдо? К тому же  есть  прекрасный  сыр  "Стильтон".  Вы
начнете с супа или рыбы?
     Когда заказ был сделан, мистер  Бонингтон  со  вздохом  откинулся  на
стуле и развернул салфетку, посмотрев вслед удаляющейся Молли.
     - Она милая девушка, - с одобрением проговорил он. - В молодости  она
была красавица. Ее любили рисовать художники. Она понимает толк в пище,  а
это еще более важно. Как правило, женщины  равнодушны  к  еде.  Существует
множество женщин, которые, отправившись с приятелем, который  нравится,  в
ресторан, даже не заметят, что же она едят. Такая женщина закажет  первое,
что попадется.
     Эркюль Пуаро покачал головой:
     - Это ужасно.
     - Благодарение господу, мужчины не таковы!  -  самодовольно  произнес
мистер Бонингтон.
     - Все без исключения? - с подвохом спросил Пуаро.
     - Ну, разве что, когда они молоды,  -  уступил  мистер  Бонингтон.  -
Щенки. В наше время все молодые люди одинаковы никакой выдержки,  никакого
мужества.  Я  презираю  молодых,  а  они,   -   добавил   он   подчеркнуто
беспристрастно, - наверное, презирают меня. Возможно они  правы!  Но  если
послушать разговоры некоторых молодых,  так  можно  заключить,  что  после
шестидесяти никто не имеет права на жизнь. Послушаешь их, так задумаешься,
сколько же из них помогло своим престарелым  родственникам  покинуть  этот
мир.
     - Вполне возможно, - сказал Эркюль Пуаро, -  что  именно  так  они  и
поступают.
     - Хорошенькие же у вас мысли, Пуаро. Похоже,  эта  работа  в  полиции
лишила вас всяких идеалов.
     Эркюль Пуаро улыбнулся.
     - Тем не менее, - сказал он, - было  бы  интересно  составить  список
людей за шестьдесят лет, скончавшихся  в  результате  несчастного  случая.
Уверяю вас, это навело бы на весьма любопытные мысли. Но лучше, друг  мой,
расскажите о ваших проблемах. Как ваши дела?
     - Сплошные неприятности -  сказал  мистер  Бонингтон.  -  Именно  так
теперь все обстоит в мире. Слишком много неприятностей.  И  слишком  много
красивых слов. Красивые слова помогают скрывать грязь и неприятности.  Как
густой мучной соус  скрывает  тот  факт,  что  рыба  под  ним  не  лучшего
качества! Дайте мне просто филе и никакого дерьмового соуса. В этот момент
Молли принесла ему филе и он одобрительно заворчал.
     - Ты знаешь, что я люблю, моя девочка, - произнес он.
     - Ну, так ведь вы наш постоянный посетитель, не правда ли,  сэр?  Так
что я должна это знать.
     Эркюль Пуаро спросил:
     - Так что же, люди всегда заказывают одно и  то  же?  -  Неужели  они
никогда не хотят перемен?
     - Только не джентльмены, сэр. Леди  любят  разнообразие,  джентльмены
всегда хотят одно и то же.
     - Ну, что я вам говорил? - проворчал Бонингтон. - Там, где речь  идет
о еде, на женщин полагаться - нельзя!
     Он оглядел ресторан.
     - Наш мир - презабавное место. Видите бородатого чудака там  в  углу?
Молли скажет вам, что он всегда ужинает здесь по вторникам и четвергам. Он
ходит   сюда   уже   лет   десять   -    в    некотором    роде    местная
достопримечательность. Но до сих пор никто не знает ни его имени,  ни  где
он живет, ни чем он занимается. Довольно странно, если задуматься.
     Когда официантка принесла им порции индейки, мистер Бонингтон сказал:
     - Я вижу, что ваш Пунктуальный Старичок все еще, ходит суда.
     - Совершенно верно, сэр. Его дни вторник и  четверг.  Но  на  прошлой
неделе он вдруг неожиданно пришел в понедельник! Это выбило меня из колен!
Я решила, что, сама того не подозревая, перепутала числа  и  что  это  был
вторник.. Но на следующий вечер он пришел как положено, так что, если  так
можно выразиться в понедельник у него было внеплановое посещение.
     - Интересное отклонение от привычки, - забормотал, Пуаро. -  Что  его
побудило к этому, хотел бы я знать?
     - Сэр, если вас интересует мое мнение, то я думаю, что он был  чем-то
расстроен или обеспокоен.
     - Почему вы так решили? Он себя странно вел?
     - Нет, сэр, не то, чтобы странно. Он был такой же тихий, как  всегда.
Никогда слова не скажет, кроме  "Добрый  вечер".  Нет,  странным  был  его
заказ.
     - Его заказ?
     - Боюсь, что вы, джентльмены, будете  надо  мной  смеяться,  -  Молли
покраснела. - Но когда  джентльмен  ходит  сюда  больше  десяти  лет,  вы,
естественно, хорошо знаете, что он любит, а что - нет. Он терпеть  не  мог
пудинга с почками и черной смородины, и я не припомню, чтобы он  заказывал
густой суп. Но в тот понедельник он заказал густой томатный суп, бифштекс,
пудинг с почками и пирог с черной смородиной! Похоже,  что  он  просто  не
замечал, что заказывал!
     - Знаете ли, - произнес Эркюль Пуаро,  -  я  все  это  нахожу  весьма
интересным.
     Молли удовлетворенно взглянула на них и удалилась.
     - Ну, Пуаро, - посмеиваясь, произнес Генри Бонингтон. -  Хотелось  бы
услышать ваши выводы. В ваших лучших традициях.
     - Я бы предпочел сначала услышать ваши выводы.
     - Хотите сделать из меня Ватсона? Ладно, старик отправился к врачу, а
врач поменял ему диету.
     - На густой томатный суп, бифштекс, пудинг с почками и пирог с черной
смородиной? Не могу представить себе доктора, который мог  бы  дать  такое
предписание.
     - Напрасно не верите, старина.  Доктора  могут  предписать  все,  что
угодно.
     - Это единственное, что вам пришло в голову?
     Генри Бонингтон ответил:
     - Ну, если говорить серьезно, я  думаю,  что  существует  единственно
возможное объяснение. Наш неизвестный друг был во власти каких-то  сильных
эмоций. Он был так поглощен своими проблемами, что, фигурально  выражаясь,
не замечал. что заказывал я что ел.
     Он помолчал минуту, а затем добавил:
     - Вы мне, конечно, сейчас скажете,  что  знаете,  о  чем  думал  этот
человек. Вы, наверное, скажете, что он вынашивал план убийства.
     И он засмеялся над своим предположением.
     Эркюль Пуаро не смеялся.  Он  признавался  впоследствии,  что  в  тот
момент был серьезно обеспокоен. И он  клянет  себя  до  сих  пор,  что  не
осознал тогда, чем все это может кончиться. Но  друзья  уверяют  его,  что
предугадать развитие событий было невозможно.
     Недели через три Эркюль Пуаро и Бонингтон снова встретились  на  этот
раз в метро.
     Они кивнули друг другу, держась за  ремни  в  качающемся  вагоне.  На
остановке "Пикадили Сэкес" многие вышли, и друзья смогли  найти  свободные
места в углу вагона, где им никто не мешал.
     - Между прочим, - спросил  Бонингтон,  -  помните  того  старика,  на
которого мы обратили внимание в "Гэлант Эндивор"? Не удивлюсь, если он уже
ушел в мир иной. Он  не  был  в  ресторане  целую  неделю.  Молли  страшно
расстроена по этому поводу.
     Эркюль Пуаро приподнялся со своего места, глаза его сверкали..
     - Неужели? - произнес он. - Неужели?
     Бонингтон сказал:
     - Помните, я выдвигал гипотезу,  что  старик  ходил  к  врачу  и  тот
предписал ему диету? Насчет диеты - это, конечно, чушь, но я не  удивлюсь,
если он действительно обращался к врачу и его заключение было для  старика
ударом. И поэтому он заказывал блюда из меню, не замечая, что  заказывает.
Потрясение было столь сильным, что он раньше времени покинул  наш  бренный
мир. Врачи должны проявлять такт, когда сообщают диагноз пациентам.
     - Так они обычно и поступают, - заметил Пуаро.
     - Это моя остановка, - оказал мистер Бонингтон.  -  До  свидания.  Не
думаю, что мы когда-нибудь узнаем хотя бы имя этого старика. Чудной мир!
     И он поспешил на выход.
     Эркюль Пуаро сидел нахмурившись.  Похоже,  он  не  находил  этот  мир
чудным или забавным. Он пришел домой  и  дал  указания  своему  преданному
камердинеру Джорджу.
     Эркюль Пуаро водил пальцем по списку фамилий. Это был  список  людей,
умерших в последнее время.
     Палец Пуаро остановился на одной фамилии.
     - Генри Гаскон. Шестьдесят девять лет. Что ж, начнем с него..
     Через несколько часов Эркюль  Пуаро  уже  сидел  в  кабинете  доктора
Мак-Эндрю  на  Кингз  Роуд.  Доктор  Мак-Эндрю  был  высоким   рыжеволосым
шотландцем с интеллигентным лицом.
     - Гаскон? - проговорят он. -  Да,  припоминаю.  Старый  эксцентричный
чудак. Он жил один в одном из тех допотопных старых домов, которые  сейчас
сносят, чтобы очистить место для застройки новых кварталов. Он не был моим
пациентом, но я его встречал и  зная  его.  Первым  почувствовал  неладное
молочник. Молоко в бутылках  на  крылечке  скисло.  В  конце  концов  люди
послали за полицией. Она взломали дверь и обнаружили старика. Он  свалился
с лестницы и сломал себе шею. На нем был старый халат с  рваным  поясом  -
возможно, он в нем запутался и упал.
     - Понятно, - сказал Эркюль Пуаро. - Это был просто несчастный случай.
     - Совершенно верно.
     - У него были родственники?
     - Племянник. Он приезжал проведать дядюшку раз в месяц.  Его  фамилия
Рамзей, Джордж Рамзей. Он сам врач. Живет в Уимблдоне.
     - Сколько времени труп пролежал необнаруженным?
     - Ага! - сказал доктор Мак-Эндрю. - Вот мы и  перешли  к  официальным
вопросам. Не меньше сорока восьми часов и не больше семидесяти  двух.  Его
нашли шестого утром. Но, как выяснилось, время смерти  можно  уточнить.  В
кармане халата  покойного  было  найдено  письмо,  написанное  третьего  и
отправленное из Уимблдона в тот же день после обеда. Судя по штемпелю, оно
пришло в девять двадцать вечера. Это позволяет  предположить,  что  смерть
наступила третьего после девяти двадцати. Это соответствует состоянию  его
желудка и степени разложения трупа.  Он  ел  за  два  часа  до  смерти.  Я
проводил вскрытие шестого утром. По моему заключению смерть  произошла  за
шестьдесят часов до этого, что-нибудь около десяти часов вечера.
     - Похоже, все согласуется. Скажите, когда его последний раз видели  в
живых?
     - В тот же вечер третьего, то есть в четверг, его видели в семь часов
на Кингз Роуд и он ужинал в ресторане "Гэлант Эндивор"  в  семь  тридцать.
Похоже, он всегда там ужиная по четвергам.
     - У него были другие родственники? Или только этот племянник?
     - У него был брат-близнец. Вся их история довольно странная.  Они  не
встречались много лет. Видите ли, в юности  Генри  был  артистом,  правда,
весьма бездарным. Второй брат,  Энтони  Гаскон,  тоже  был  артистом,  но,
женившись на богачке,  покончил  с  искусством.  Братья  по  этому  поводу
поругались, и, насколько  я  понимаю,  больше  не  встречались.  Но  самое
странное, что они умерли в один день. Энтони Гаскон покинул  этот  бренный
мир третьего числа в час пополудни. Я и раньше слышал историю о близнецах,
умерших в один день в  разных  концах  света.  Возможно,  это  все  просто
совпадение, но таковы факты.
     - А жена второго брата жива?
     - Нет, она умерла несколько лет тому назад.
     - Где жил Энтони Гаскон?
     - У него был дом на Кингстон Хилл. По словам доктора  Рамзея  он  жил
затворником.
     Эркюль Пуаро задумчиво кивнул.
     Шотландец бросил на него проницательный взгляд.
- Что у вас на уме, месье Пуаро? - грубовато спросил он. Я ответил на
ваши  вопросы.  Это  был  мой  долг,  поскольку  вы  показали   мне   свое
удостоверение. Но я нахожусь в неведении, что же случилось.
     Пуаро медленно проговорил:
     - Обычная смерть в результате несчастного случая, так вы сказали. Моя
мысль не менее проста - его просто столкнули.
     Доктор Мак-Эндрю озадаченно взглянул на Пуаро.
     - Другими словами - убийство! У вас есть какие-нибудь  основания  это
утверждать?
     - Нет, - ответил Пуаро, - только подозрения.
     - Но должно же быть что-нибудь... - настаивал его собеседник.
     Пуаро ничего не ответил.
     Мак-Эндрю сказал:
     -  Если  вы  подозреваете  племянника,  мистера  Рамзея,  то   должен
предупредить вас, что вы идете по ложному следу. Рамзей играл  в  бридж  в
Уимблдоне с восьми тридцати до двенадцати ночи. Это  выяснилось  во  время
дознания.
     Пуаро пробормотал:
     - И, конечно, это было проверено. Полиция работает весьма тщательно.
     Доктор спросил:
     - Может быть, у вас есть что-нибудь против него?
     - До разговора с  вами  я  вообще  не  знал  о  существовании  такого
человека.
     - Значит вы подозреваете кого-нибудь еще?
     - Нет-нет. Дело вовсе не в этом.  В  основе  человеческого  поведения
лежат привычки. Это очень важно. А смерть мистера Гаскона нарушает цельную
картину. Похоже, здесь что-то не так.
     - Я не совсем вас понимаю.
     Эркюль Пуаро улыбнулся. Он встала, и доктор тоже встал.
     - Видите ли, - произнес Мак-Эндрю, - оказать по правде, я  не  нахожу
ничего подозрительного в смерти мистера Гаскона.
     Маленький бельгиец развел руками.
     -  Я  настойчивый  человек.  У  меня  есть  идея  в   ничего   в   ее
подтверждение. Кстати, доктор Мак-Эндрю, у  Генри  Гаскона  были  вставные
зубы?
     - Нет, его зубы были в прекрасном состоянии. Весьма похвально  в  его
возрасте.
     - Он за ними хорошо следил? Они были белые и вычищенные?
     - Да, я это отметил.
     - И никоим образом не окрашенные?
     - Нет. Не думаю, чтобы он курил, если вы это имеете в виду.
     - Я имел в виду не  совсем  это.  Мой  вопрос  был  задан  с  дальним
прицелом, хотя,  возможно,  это  и  ложная  версия!  До  свидания,  доктор
Мак-Эндрю, спасибо нам за вашу доброту и терпение.
     Он пожал доктору руку и удалился.
     - А теперь, - проговорил Пуаро, - проверим эту версию.
     Пуаро вошел в ресторан "Гэлант Эндивор" и  уселся  за  тот  же  самый
столик, за которым они когда-то обедали с Бонингтоном. Но обслуживала  его
не Молли. Молли, как сказала ему официантка, уехала в отпуск.
     Было еще только семь часов, народу в ресторане было немного, и  Пуаро
не составило труда втянуть официантку в разговор о старом мистере Гасконе.
     - Да, - говорила она. - Он приходил сюда в  течение  многих  лет,  но
никто из официантов не знал, как его зовут. Мы прочли  о  расследовании  в
газете и там была фотография. "Посмотри-ка, - сказала я Молли,  -  похоже,
это наш Пунктуальный Старичок", - мы здесь его так называли между собой.
     - Он ужинал здесь в день своей смерти, не так ли?
     - Совершенно верно. Это было в четверг,  третьего  числа.  Он  всегда
ужинал здесь по четвергам. Его дни были вторник и четверг, и он был точен,
как часы.
     - Я полагаю, что вы уже не помните, что он ел на ужин?
     - Дайте-ка припомнить. Это был суп  с  пряностями,  да-да,  точно,  и
пирог с говядиной. А, может,  жареная  баранина?  Нет,  конечно,  это  был
пирог. И еще шарлотка с яблоками и черной  смородиной.  И,  конечно,  сыр.
Подумать только, что в тот же вечер он упал с лестницы и  погиб.  Говорят,
что он  запутался  в  халате.  Конечно,  его  одежда  была  жуткого  вида:
старомодная, местами разорванная, да и одевал ее он весьма небрежно. И все
же, что-то было в его облике. В нем чувствовалась  личность...  О,  у  нас
здесь бывает много интересных посетителей.
     Официантка удалилась.
     Эркюль Пуаро в одиночестве поглощал свою рыбу.
     Вооружившись рекомендациями от  влиятельных  лиц,  Эркюль  Пуаро  без
труда получил у районного следователя  материалы  дела  о  смерти  мистера
Гаскона.
     - Этот покойный Гаскон был забавной личностью, - заметил следователь,
- одинокий эксцентричный старик. Но, похоже, его смерть привлекла  к  себе
необычно большое внимание.
     Произнося все это, он с любопытством поглядывал на своего посетителя.
     Эркюль Пуаро тщательно подбирал слова.
     -  Видите  ли,  месье,  есть  некоторые   обстоятельства,   возможно,
связанные с этим делом, которые указывают на необходимость дополнительного
расследования.
     - Хорошо, чем я могу вам помочь?
     -  Насколько  я  понимаю,  в  вашей  компетенции  принимать  решение:
сохранять материалы по окончании следствия или нет. В кармане халата Генри
Гаскона было найдено некое письмо, не так ли?
     - Совершенно верно.
     - Письмо от его племянника Джорджа Рамзея?
     - Именно так. Письмо было включено в материалы дела, что бы  уточнить
время смерти.
     - Это письмо сохранилось?
     Пуаро с волнением ожидал  ответа  следователя.  Услышав,  что  письмо
можно получить,  он  с  облегчением  вздохнул.  Получив,  на  конец,  этот
документ, он внимательно изучил его. Письмо было написано перьевой  ручкой
весьма неразборчивым почерком. Оно гласило:
     "Дорогой дядя Генри!
     Я с сожалением должен сообщить вам, что я не добился  успеха  у  дяди
Энтони. Ваше предложение встретиться с ним  не  вызвало  у  него  никакого
энтузиазма. И он ничего мне не ответил на ваше  пожелание  забыть  прошлые
обиды. Конечно, он очень болен и постепенно теряет  рассудок.  Боюсь,  что
его конец близок. Похоже, он с трудом вспоминает, кто вы такой.
     Весьма сожалею, что я не справился с  вашим  поручением,  но,  уверяю
вас, я сделал все, что мог.
                       Ваш любящий племянник
                                                   Джордж Рамзей".
     Само  письмо  было  датировано  третьим  ноября.  Пуаро  взглянул  на
почтовый штемпель. Там было указано время шестнадцать тридцать.
     Он пробормотал:
     - Все идеально сходится.
     Теперь  он  отправился  на  Кингстон  Хилл.  После  непродолжительной
борьбы, в которой он использовал все свое добродушие и  настойчивость,  он
добился беседы с Амелией Хил -  кухаркой  и  домоправительницей  покойного
мистера Гаскона.
     Миссис Хил  поначалу  держала  себя  высокомерно  и  недоверчиво,  но
чарующая вежливость этого необычного иностранца дала плоды. Миссис  Амелия
Хил стала приветливой. Она обнаружила, как и многие женщины  до  нее,  что
рассказывают  о  своих  несчастиях   действительно   заинтересованному   и
доброжелательному слушателю.
     Четырнадцать лет она вела хозяйство в доме  мистера  Гаскона,  а  это
вовсе не легкая работа! Конечно, нет. Многие женщины  спасовали  бы  перед
той ношей, которую ей пришлось тащить на себе. Бедный  старик  был  весьма
эксцентричен и к тому же  очень  скуп  -  он  был  просто  охвачен  манией
экономии, а ведь был очень богат. Но миссис Хил  ему  преданно  служила  и
мирилась  со  всеми  его  чудачествами,   и,   вполне   естественно,   она
рассчитывала на благодарность. Но нет, ничего подобного! Старик не изменил
своего старого завещания, в котором оставлял все свои  деньги  жене,  а  в
случае, если умрет раньше брата, то своему брату Генри. Это завещание было
составлено много лет назад. Все это было не слишком-то красиво со  стороны
мистера Энтони.
     Постепенно  Пуаро  удалось  увести  разговор   от   неудовлетворенной
алчности миссис Хил и задать интересующие его вопросы.  Конечно,  поступок
мистера Энтони был бессердечен и несправедлив! Никто  не  может  упрекнуть
миссис Хил за ее негодование и обиду по этому поводу. Всем  известно,  что
мистер Гаскон был скуп. Говорят даже, что покойный  отверг  помощь  своего
единственного брата. Возможно, миссис Хил что-нибудь об этом известно.
     - Вы спрашиваете о разговоре,  ради  которого  сюда  приезжал  доктор
Рамзей?  -  уточнила  миссис  Хил.  -  Насколько  мне  известно,  разговор
действительно шел о его брате, но  я  полагаю,  что  брат  мистера  Энтони
просто хотел с ним помириться. Они поссорились много лет тому назад.
     - Я так понял, -  спросил  Пуаро,  -  что  мистер  Гаскон  решительно
отказался от примирения?
     - Совершенно верно, - кивнув, согласилась миссис  Хил,  -  "Генри?  -
довольно неуверенно проговорил он. - Так что там с  Генри?  Не  видел  его
целую вечность и не имею  ни  малейшего  желания  увидеть.  Этот  Генри  -
скандальный тип". Так оно все и было.
     И  миссис  Хил  снова  заговорила  о  своих  печалях  и  горестях   и
бесчувственности адвоката покойного мистера Гаскона.
     Пуаро стоило немалого труда закончить этот разговор, не прервав  его,
и удалиться.
     И вот, сразу после ужина, он появился в  резиденции  доктора  Джорджа
Рамзея по адресу Уимблдон, шоссе Дорсет, Элмкрест.
     Доктор был дома. Пуаро провели в приемную, куда  и  спустился  доктор
Джордж Рамзей. Было очевидно, что Пуаро оторвал док тора от ужина.
     - Видите ли, доктор, я вовсе не пациент, - сказал Эркюль Пуаро. -  И,
возможно, мой визит к вам можно посчитать наглостью, но во всяком  деле  я
предпочитаю решительность и прямоту. Не люблю юристов  и  их  многоречивые
окольные методы.
     Без сомнения, он  заинтересовал  доктора  Рамзея.  Доктор  был  чисто
выбритым мужчиной среднего  роста.  У  него  была  коричневая  шевелюра  и
практически белесые ресницы, что придавало его-взгляду что-то змеиное.  Он
производил впечатление человека живого и не без чувства юмора.
     - Юристы? - проговорил он, удивленно подняв брови. - Ненавижу их! Мой
дорогой сэр, вы меня заинтриговали. Прошу вас, садитесь.
     Пуаро не замедлил воспользоваться  приглашением.  Он  вручил  доктору
Рамзею свою визитную  карточку  с  указанием  профессии.  Повтор  заморгал
своими белесыми ресницами.
     Пуаро наклонился вперед и конфиденциально сообщил доктору:
     - Большинство моих клиентов - женщины.
     - Вполне естественно, - подмигнув, ответил Джордж Рамзей.
     - Как вы сами признали, это вполне естественно, - согласился Пуаро. -
Женщины  не  доверяют  официальной  полиции.  Они   предпочитают   частное
расследование.  Они  не  хотят,  чтобы  их  проблемы  были   обнародованы.
Несколько дней тому назад у меня консультировалась пожилая дама. Она  была
очень опечалена судьбой своего мужа, с которым поссорилась много лет  тому
назад. Ее муж - ваш дядя, покойный мистер Гаскон.
     Джордж Рамзей побагровел:
     - Мой дядя? Что за чушью Его жена умерла много лет тому назад.
     - Речь идет не об Энтони Гасконе,  но  о  другом  вашем  дяде,  Генри
Гасконе.
     - Дядя Генри? Но он не был женат!
     - Вы ошибаетесь, он был женат. - Пуаро лгал, не краснея. - В этом нет
никаких сомнений. Моя клиентка  даже  принесла  с  собой  свидетельство  о
браке.
     - Это ложь! - закричал Джордж Рамзей. Его лицо стало цвета сливы. - Я
не верю ни единому слову! Вы - наглый лжец!
     - Это ведь ужасно для вас, не правда ли? - сказал Пуаро. -  Вы  убили
напрасно.
     - Убил? - голос Рамзея задрожал. Его  прозрачные  глаза  смотрели  на
Пуаро с ужасом.
     - Кстати, - продолжал Пуаро. - Я вижу, вы снова ели  пирог  с  черной
смородиной. Это весьма неумная привычка.  Говорят,  что  в  ягодах  черной
смородины много витаминов, но иногда их употребление может быть смертельно
опасно. Я полагаю, что в настоящем случае они помогут  затянуть  петлю  на
шее человека - вашей шее, доктор Рамзей.
     - Видите ли, друг мой, вы допустили ошибку, строя свои рассуждения на
неверном предположении.
     Эркюль Пуаро лучезарно улыбнулся  через  стол  своему  другу  мистеру
Бонингтону, сопровождая свои объяснения жестикуляцией.
     - Находящийся в шоке человек никогда не будет делать того что  он  не
делал раньше. В таком состоянии люди действуют рефлекторно,  по  привычке.
Человек, который чем-то очень расстроен может прийти на ужин в пижаме,  но
это будет его пижама, а не чужая. Мужчина, который не  любит  густой  суп,
пудинг с почками и пирог с черной смородиной однажды вечером это все вдруг
заказывает. Вы утверждаете, что он так  поступает  потому,  что  думает  о
чем-то своем. Но я  утверждаю,  что  поглощенный  своими  мыслями  человек
автоматически закажет то, что заказывал всегда. Хорошо, какое  же  в  этом
случае возможно объяснение? Я не находил ответа и потому  был  обеспокоен.
Здесь что-то было не так. А потом вы сообщили мне, что этот человек исчез.
Впервые за долгие годы он пропустил свои традиционные вторник  и  четверг.
Это мне еще больше не понравилось. У меня возникли подозрения. Если я  был
прав, то он должен был быть мертв. Я навел справки. Он  действительно  был
мертв. Смерть его  была  весьма  ловко  и  аккуратно  обставлена.  Другими
словами, это была подпорченная рыба. прикрытая соусом!
     Его видели на Кингз Роуд в семь вечера. Он ужинал здесь, в  ресторане
в семь тридцать, за  два  часа  до  смерти.  Все  указывало  на  это  -  и
содержание кишечника, и письмо в кармане халата. Слишком много соуса! Рыбу
совсем не увидишь..
     Любящий племянник написал письмо,  у  любящего  племянника  алиби  на
время  смерти.  Смерть  произошла  очень  просто  -  падение  с  лестницы.
Несчастный случай? Или убийство? Все указывало на убийство.
     Любящий племянник - единственный родственник. Любящий племянник будет
наследником... но есть  ли,  что  наследовать?  Ведь  дядя  был  нищ,  как
церковная мышь.
     Но ведь есть еще второй брат. А он  в  свое  время  женился  на-очень
богатой женщине. И этот брат живет в  большом  богатом  доме  на  Кингстон
Хилл, следовательно, можно предположить, что эта богатая жена завещала все
свое состояние мужу.  Явно  наблюдается  цепочка:  жена-богачка  оставляет
деньги Энтони, от Энтони деньги переходят к Генри, а от него к Джорджу.
     - На словах все выглядит логично, - сказал  мистер  Бонингтон,  -  но
каковы же были ваши действия?
     - Если суть дела ясна, все остальное - дело техники. Генри умер через
два часа после  приема  пищи.  По  сути,  это  все,  что  смогло  выяснить
следствие. Но, вполне возможно, что этот "прием пищи" - обед, а  вовсе  не
ужин. Поставьте себя на место Джорджа. Ему  крайне  нужны  деньги.  Энтони
Гаскон умирает, но племянник. не извлекает из нее никакой  выгоды.  Деньги
Энтони переходят к Генри, а он может жить еще долгие годы.  Следовательно,
Генри тоже должен умереть, и чем скорее, тем лучше. Но умереть  он  должен
после Энтони и тогда, когда у Джорджа будет алиби. Привычка Генри  ужинать
в ресторане два раза в неделю  и  навела  Джорджа  на  мысль  о  том,  как
организовать себе алиби.  Джордж  -  человек  осторожный,  и,  прежде  чем
действовать, он проверил выполнимость своего плана. Как-то  в  понедельник
он посетил ресторан под видом своего дядюшки. Все  прошло  без  сучка  без
задоринки. Все приняли его  за  дядю.  Племянник  удовлетворен  проверкой.
Осталось дождаться, когда дядя Энтони отойдет в мир  иной.  И  вот  -  час
настал. Второго ноября пополудни Джордж отправляет дяде Генри  письмо,  но
датирует его третьим ноября. Он приезжает в город третьего  утром,  звонит
Генри, договаривается о встрече и приводит свой план  в  действие.  Резкий
толчок и бедный дядя Генри летит вниз с лестницы.
     Джордж находит свое письмо и засовывает его в карман  халата  мистера
Гаскона. В семь тридцать он уже  в  ресторане  "Гэлант  Эндивор".  Борода,
густые брови - полный маскарад.  Ни  у  кого  нет  сомнений,  что  в  семь
тридцать мистер Генри Гаскон еще жив. Затем следует поспешное переодевание
в туалете и племянник мчится в своей машине на полной скорости в  Уимблдон
на партию бриджа. Это идеальное алиби.
     Мистер Бонингтон взглянул на Пуаро.
     - А как же штемпель на письме?
     - Ну, это просто. Штемпель был запачкан. Почему? Потому что число  на
нем было переправлено со второго на третье черной краской. Вы  бы  никогда
не обратили на это внимание, если бы не подозревали  этого.  И  наконец  -
черные дрозды.
     - Черные дрозды?
     - Помните детскую загадку? Двадцать четыре черных  дрозда  занесли  в
пирог. Или, если вы  хотите  точности,  ягоды  черной  смородины.  Как  вы
понимаете, Джордж оказался не слишком хорошим актером.  Он  выглядел,  как
дядя, и ходил, как дядя, и разговаривал, как дядя, и у него были такие  же
борода и брови как у дяди, но он забыл,  что  надо  еще  есть,  как  дядя.
Племянник заказывал еду по своему вкусу.
     Черная смородина окрашивает зубы. Но, хотя  все  считали,  что  Генри
Гаскон ел в тот  вечер  пирог  из  черной  смородины,  его  зубы  не  были
окрашены. И среди содержимого его желудка не было черной смородины. Я  это
проверял сегодня утром. К тому же Джордж  был  столь  глуп,  что  сохранил
бороду и весь свой маскарадный костюм. О! Улик против него  предостаточно.
Я с ним сегодня встретился и напугал его. Это довершило дело.  Кстати,  он
снова ел черную  смородину.  Весьма  прожорливый  тип  -  уделяет  слишком
большое внимание еде. И, если я не ошибаюсь, из-за этой прожорливости  его
и повесят.
     Официантка  принесла  им  две  порции  пирога  с  яблоками  и  черной
смородиной.
     - Унесите это, - сказал мистер Бонингтон.  -  Надо  быть  осторожным.
Принесите мне маленькую порцию сагового пудинга.


 
EdellweissДата: Суббота, 14.06.2014, 17:38 | Сообщение # 8
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
Вера
Головенка прижата к груди так, что подбородок намертво впился в верхнюю пуговицу нелепого пальтишка. Бросит косой взгляд и опять смотрит в пол. Ручонки сжаты в кулачки. Весь скручен пружиной. Маленький, какой же он маленький…
-Ну вот, сына, это Вера. Теперь мы будем все вместе жить. Теперь она мама твоя, - Колька беспомощно мнет в руках кепку.
В ответ молчаливое сопение. Что говорить-то в таких случаях? Ну, не было у меня своих детей. Да, похоже, и не будет. А будет вот этот вихрастый упрямец, привезенный сегодня из деревни от сестры моего новоиспеченного мужа. Из места, где жил почти с рождения, после смерти матери, пока папка мотался по стройкам, зарабатывая шальные деньги. Вот и докатался до новой жены. До меня. Как-то надо сживаться.
Протягиваю руку пятилетнему оловянному солдатику, приглашая пройти в комнату. Игнорирует раскрытую мою ладошку. Молча подхватывает рюкзачок и все также, упрямо насупившись, топает за мной следом. Эх, продолжение рода, что же я с тобой делать-то буду? 
Не умею ничего, не знаю. Так вот сложилось. Что я, что твой непутевый папанька, носились как перекати-поле, пока не столкнулись в этом богом забытом северном городишке. Сплелись как-то, подстроились, сложились в один большой шар из колючих веток изломанных жизней. И впервые не потянуло больше метаться, а до боли захотелось покоя. Просто покоя. Возвращаться по вечерам к одному и тому же дому, заглядывая, светятся ли окна. Смотреть глупые фильмы по телевизору. Ругаться о том, кому выносить мусорку. А по воскресеньям печь плюшки. Захотелось, всего того, что так легко и гордо презиралось. Вон как повернулось – приперло вдруг так, что хоть вой, а хочется плюшек по воскресеньям. И даже в ЗАГС сходили, подтрунивая друг над дружкой, чтобы скрыть душащую сердце нежность, и сняли жилье, которое гордо стали звать своим, и купили плошки-ложки, и…А через неделю после регистрации отправила Кольку в деревню за этим вот шмыгающим ежом. Куда же без него. Надо как-то сживаться…
***
-Вера!!! Вера!!! – Санька врывается в квартиру маленьким вихрем, - Вера! Намажь мне коленку. Намажь зеленкой, - плюхается передо мной на табурет и демонстративно выставляет вперед огромную ссадину. Да уж – нехило.
-И откуда это такая храбрость, вредитель? Обычно, чтобы обработать твои боевые раны для начала тебя связать нужно? – заглядываю я в хитрющие глазенки и вытаскиваю зеленку.
-Вера, я тебе честно говорю, он сам напросился. Честное слово!!!
-Кто он?
-Петька Смирнов, - ерзает разбойник, - сначала он от Катьки велик отобрал, а потом еще и толкнул. Ну...а я, заступился. А он меня на асфальт, вот видишь? - тычет пальцем в колено, - а потом…
-И что потом? – наматываю на спичку вату.
-Потом…мы подрались, Вер…И я ему нос разбил…, - кается борец за справедливость, - а он сказал, что мамке нажалуется, а она … к вам придет разбираться. Вот. А батька мне за это задницу надерет. Он же у нас строгий. Вер, ты ему скажешь? 
-Еще чего! Этот Петька тебя на три года старше. И если ты ему нос расквасил, то ведь в честной драке?
-В честной! Вер! В честной, - Сашка аж ладошкой в грудь застучал, - один на один и на кулаках.
-Так в чем вопрос? Пусть его мамашка только сунется ко мне, я ее быстренько отфутболю.
-Ну ты!!! Ну ты, мам, у меня мировая!!! Ни у кого такой нету!!!
Зеленка падает на пол. Прямо на новый линолеум. Только неделю назад положили. Да черт с ним. Опускаюсь рядом с зеленой лужей, закрываю лицо руками. Не плачь, Вера, не плачь…
-Вер! Ты чего, Вер? – Санька трясет меня за плечо, - ты чего села?
-Саш, ты меня сейчас ведь первый раз мамой назвал…
-Вер! Мам! Да ты чего? Чего удивилась-то? Я ж думал, что тебе больше Верой нравится, вот и называл так. Это ж круто! А ты хочешь мамой?
-Хочу, Санька, хочу…
-А чего давно не сказала? Смешная ты у меня, Вера-мама. Давай я теперь тебя всегда мамой буду звать. Ты же мне мама. 
-Давай, давай…
-Ну я побежал во двор? Я Катьке обещал велик починить. Ладно, мам?
-Ладно, сына…
Хлопнула входная дверь. И вот уже нет моего семилетнего чертенка. Только зеленое море осталось на линолеуме. И тепло…
***
Господи, да кончится эта очередь когда-нибудь или нет? Ноги уже онемели. Что за время такое настало – в магазинах хоть шаром покати. Ничегошеньки не найдешь. А если что выбросят, тут же очередюга, как за пропуском в рай по блату. И ног уже не чувствую, и руки от авосек затекли. Колька уже три недели в командировке. На работе аврал. Устала….устала как собака…Нет, как стадо собак. Или как там правильно сказать? Свора?
Наконец-то. Получаю тощую курицу и откатываюсь от прилавка. Все. Теперь домой. Лечь. Вытянуть эти гудящие ноги, раскинуть отрывающиеся руки…
Разворачиваюсь и сталкиваюсь с Сашкиной классной. Повезло так повезло. Достойное завершение «удачного» дня. Эльвира Ивановна. От, назвали родители - пошутили. Сейчас заведет свою пластинку. Знаю я, что Санька не ангел. Но ведь и не чудовище, как она расписать любит. Нормальный живой пацаненок. Кто ангелы-то в четырнадцать лет?
Ух, вытаращилась, курица. Правда, вылитая моя курица из супового набора. И как ее только к детям подпускают? Она ж их ненавидит.
-Вера Семеновна! Нам надо серьезно поговорить о Сашином поведении. Почему Вы не были на последнем родительском собрании?
-Извините, - какая же я вежливая, сейчас стошнит. - На работе конец месяца, отчеты, сами понимаете, не уйдешь вовремя.
-Работа конечно святое, но Вы обязаны присутствовать на школьных мероприятиях.
-Извините, - опускаю глазки долу, - больше этого не повториться.
-Я все понимаю, Вера Семеновна, но Александр вчера разбил окно в классе. Он с такими же как и сам хулиганами играл в футбол на школьном дворе, в неположенном месте, и вот, естественно, чем это закончилось. 
-Я не знала об этом, - ну Сашка, ну поросенок, не мог мне сказать, теперь моргай, Вера, недоуменно на эту язву.
-Я понимаю, уважаемая, Вы конечно Александру не родная мать и Вам некоторым образом все равно…
Вот так. Как водичкой ледяной. Некоторым образом я Сашке не мать…И нет сил ничего объяснять, да и что ей объяснишь, этой мумии сушеной.
-Дура ты, - выдыхаю тихо, подхватываю сумки и ползу на выход.
-Сашка!!! Паразит!!! Иди сюда!!! – воплю с порога.
-Чего случилось? – высовывается он из своей комнаты.
-Почему ты, паршивец, не сказал, что стекло в школе грохнул? Почему я это узнаю от твоей классной грымзы? Я тебе что - девочка, стоять выслушивать нотации? Долго ты надо мной будешь издеваться? Всю кровь выпьешь или дашь пожить? Все!!! Забудь о гулянках на месяц, - кричу-кричу и никак не могу остановиться.
-Чего ты на меня орешь? Чего орешь? Я его, что, специально разбил? Я стекло это уже обратно вставил. Сам. Чего вы все на меня взъелись? Эльвирка орет, ты орешь. Ну, Эльвирка – то меня терпеть не может. У меня же «нестандартное поведение и мироощущение», - передразнивает он дрожащими губами ее тоненький голосок. - А ты-то что орешь? Тоже меня ненавидишь? Конечно, я же тебе не сын. Я же не родной! 
Хлопает дверью с такой силой, что падает кусок штукатурки под обоями. Получи Вера. Второй раз тебе за день сказали, что сын тебе не родной. А кому же тогда он родной? Ладно Эльвира, она и правду дура. Но Санька-то, Санька… Как же он так? За что?
Не могу больше. Не могу…Зарываюсь в покрывало, торкаюсь носом в стену. Даже плакать не могу. Пусто как, черно…Я же с пяти лет с ним. Я ж…Люблю его…Больше всех на свете. Больше Кольки даже. Как же не родной? Как же жить-то? За что ж они меня так? Не могуууууууууу….
Тихо скрипит дверь. Санька опускается рядом. Прижимает голову к моему плечу.
-Мама. Мама. Мамочка! Прости меня, мамочка. Прости…Ну, пожалуйста. Я дурак. Я совсем дурак. Ты самая-самая моя родная. Роднее тебя никого нету. Даже папка не такой. Только ты. Мамочка, прости. Я – свинья. И папка тоже свинья. Оба мы. Он все мотается-мотается по командировкам. А я, вместо того, чтобы мужиком оставаться, вон….стекла бью. Прости меня. Мамочка. Я никогда больше…Никогда… И батя приедет, я ему скажу, чтобы не уезжал больше. Ты же у нас одна. А мы, два здоровых лба на тебя все взвалили. Прости… Хочешь, я сам по магазинам всегда бегать буду? И уборку всегда сам? Хочешь, я перед этой Эльвиркой хоть на коленки встану? Только скажи. Только не молчи, - на щеку мне падает горячая капля.
-Не надо на колени, дурилка. Еще чего удумал, на колени. И помогаешь ты мне много-много. И вообще, ты самый лучший сына на свете. Ты же мой сына. Мой сын. Единственный мой, родной мой, - прижимаю его покрепче, незаметно утираю слезы и с его и со своего лица. – А Эльвирке твоей я сегодня сказала, что она дура.
-Как сказала? – Санька аж задохнулся.
-Вот так и сказала. Прямо. Дура, говорю ты. Так что держись, теперь она тебя совсем сожрет. Фиговый я у тебя дипломат, Санька.
-Да ты!!!! Да ты!!! Да ты самый дипломатистый дипломат, мамка! Это ж надо вот так взять и сказать прямо. Это ж сколько людей об этом мечтает. А ты в лоб! Вот это да! Мам, как же я тебя люблю.
Мы смотрим друг на друга, представляем Эльвирину вытянутую физиономию и со стоном сваливаемся с дивана. Это уже не смех, это уже истерика…
***
-Мам, - вихрастая голова утыкается в колени. Надо же, уже восемнадцать лет, в армию вон со дня на день заберут, а кудри все те же жестко-упрямые, - Я поговорить с тобой хочу, серьезно.
-Серьезно? Ну, если серьезно, то говори, хитрюга, - стаскиваю с носа очки и отодвигаю в сторону бумаги. Охо-хо, постарела ты Вера, вот уже без стекол и не видишь ничего. Время как летит. Давно ли пять лет Саньке было, а вон уж усы растут и басит совсем как Колька.
-Мам, ну ты…, ну ты же знаешь, что мы с Катей, ну…, - мнется, алеет помидором кавалер новоиспеченный, пытаясь выдавить из себя такие непривычные сантименты.
-Ну, ну, - передразниваю, - ну знаю, что вы с Катериной того-этого, - не выдерживаю и хохочу, - Знаю, что любовь у вас с морковью. Кто же этого не знает, если ты из-за нее с семи лет всем носы квасишь?
-Вот до чего ты хохотушка, мам, - шмыгает по-детски носом, - Все бы тебе веселиться, а я, между прочим, у меня, между прочим... Серьезно все. Вот!
-Это ж хорошо, когда серьезно, Санька. Придешь с армии – поженитесь, внуков нам нарожаете, - треплю его за вихор.
-Так…не получится с армии, сейчас надо, - боком-боком перебирается на диван, на безопасное расстояние.
-Опа! Давай-ка с этого места поподробнее, сына. Почему сейчас? Что за спешка? Или…?
-Вот именно или, мам…Беременная Катя, - выпаливает на одном дыхании, аж глаза закрыл, готовится к расправе.
-Во как…Сильны ребята. Лихо, - только и могу, что по одному слову выдавливать. А в голове роем-роем мысли: что делать? куда бежать? – Как же вы так?
-Как-как…Как и все, лежа - пытается еще неумело пошутить, а у самого глаза как два блюдца.
-Я вот сейчас возьму полотенце, да как дам тебе вдоль хребта. Лежа они. Юморист-затейник, - кидаю в него футляром из-под очков, - Сколько срок уже?
-Полтора месяца. Только, мам, ты про это…, ну про аборт, даже не говори. Мы решили все. Мы квартиру снимем. У меня деньги заработаны в мастерской. Что я зря столько бился? Так что на приданное ребенку хватит. И пока маленький он будет – меня же в армию не возьмут. Так что я еще успею нашабашить. Ты же знаешь, что у меня руки золотые. Я в этой автомастреской столько сшибу, что Катерине на все время без меня хватит. Ты только помоги ей немножко, поддержи. Мамаша-то ее даже слышать ничего не хочет. Как ей Катя сказала про ребенка неделю назад, так Наталья Петровна и орет целыми днями. Загубила, мол, Катька жизнь свою. И на аборт ее гонит. А чего мы погубили? Мы ж любим друг друга. Сколько лет уже. И дите нам – счастье. А выучится, работу найти хорошую – это ж всегда успеть можно. А вот мимо судьбы своей пролетишь – не воротишь потом, хоть убейся…Ведь правда, мам?
-Правда, Сашка, правда…, - чувствую как предательски першит в горле. Вырастила мужика. Вырастила. Настоящего. Готового и за себя ответить, и за близких своих…Ну и слава Богу. Ну и хорошо. В голове все проясняется – по местам раскладывается, - Только ты мне тут не хорохорься! Чего удумал, квартиру они снимут. А на кой мы с батькой этот домище отгрохали? Чтобы к старости аукаться в нем? Да и помощница мне дюже как нужна, ведь не молодуха я уже, сам видишь А Катерину я с ребячества знаю. И о лучшей невестке и не мечтала. А уж внука или внучку на ноги поднять – так это мне только за радость, полено ты осиновое. Так что поднимай-ка, милок, задницу с дивана и пошли за Катюшкой. Нечего ей в интересном положении ругань слушать. Ни ей - ни дитенку это не на пользу. Прямо сегодня ее к нам и переселим. Пошли.
-Мамочка. Мамочка, - Сашкина голова уже опять у меня на коленях, - я тебе говорил, что ты лучшая на свете? Говорил?
-Говорил, поросенок, а то как же, - смеюсь опять.
-Мамочка, я мало тебе говорил. Я тебе каждый день говорить это буду. По многу раз. Ты – лучшая, самая лучшая. Самая-самая…
-Ты главное, сынок, Катеньке это теперь почаще говори. Чтобы она как «отче наш» знала, что для тебя самая-самая. Тогда и ладно все у вас будет…
Рука гладит и гладит непокорные вихры. А в сердце уютной кошкой свернулась клубочком новая радость…
***
Крепкую тропинку натоптали под окнами роддома. Да уж не тропинка. Уже дорога целая в сугробах. И какой дурак начальственный эти карантины придумал? Ведь пока узнаешь чего, все сердце изболится. Вместо того чтобы к девчоночке пустить, захлопнули дверь под носом – ждите. А еще лучше домой ступайте. Как же пойдем мы домой, когда наша кровиночка там мучается одна. Пусть хоть знает, что мы рядом. Может хоть чуток полегче будет родненькой. 
Вон Колька вторую пачку сигарет приканчивает. А уж Сашка и вовсе зеленого цвета. Волнуется будущий папашка. Как же все-таки повезло им, далось откуда-то сверху любви полной ложкой. Ну и нам с Колькой грех жаловаться. И на жизнь, и на детей наших. Гляжу вверх и шепчу тихонько-тихонько: спасибо…
-Сына, все хорошо будет. Катерина девушка крепкая, здоровая. Такого богатыря нам родит – закачаемся. Не бойся ты так.
-Как же не бояться, мам? Она же там одна совсем. Она же у меня такая нежная. Она же… Мам, это больно ведь ужасно, наверное, скажи, ты когда меня рожала…, - осекается, прячет глаза. Понимает, что ляпнул глупость несусветную. Не рожала я ведь его, не рожала.
-Иди сюда, Саш. Глаза-то не прячь. Да, не рожала я тебя. Но ты мой. Ты всегда им был, и всегда останешься. Ты меня матерью сделал. А теперь вот бабушкой буду, - прижимаю его к себе сильно-сильно, - Так что не кончится Вера, много-много после нее еще родни останется, много…
Дверь роддома открывается так лихо, что об стенку бьется. И павой выплывает Катерина. Ох, как же изменилась девонька. Если раньше прыгала кузнечиком, то теперь как лебедушка степенная. Видит нас…и… вот он кузнечик опять, растеряв всю солидность бросается с крылечка, распахнув руки.
А следом гордый как павлин Сашка с кульком на руках. На одеялке лента розовая. Внучка у меня. Внученька.
-Мамуля, - сын тихонько поднимает уголок одеяла, - вот знакомься, внучка твоя – Верочка.
-Верочка…Верочка, - чувствую как жаркие слезы предательски бегут по щекам, - Верочка…
-Мамочка, - щебечет уже Катюшкин голосок, - мы даже минутки не думали. Раз девочка, то только Верочка. 
-Верочка, -только и могу повторять, - Верочка…


 
EdellweissДата: Суббота, 14.06.2014, 17:39 | Сообщение # 9
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
***
- Здесь занимают очередь на жертвоприношение?
- Здесь, здесь! За мной будете. Я 852, вы - 853.
- А что, так много народу?
- А вы думали??? Одна вы, что ли, такая умная? Вон, все, кто впереди - туда же.
- Ой, мамочки… Это когда же очередь дойдет?
- Не беспокойтесь, тут быстро. Вы во имя чего жертву приносите?
- Я - во имя любви. А вы?
- А я - во имя детей. Дети - это мое все!
- А вы что в качестве жертвы принесли?
- Свою личную жизнь. Лишь бы дети были здоровы и счастливы. Все, все отдаю им. Замуж звал хороший человек - не пошла. Как я им отчима в дом приведу? Работу любимую бросила, потому что ездить далеко. Устроилась нянечкой в детский сад, чтобы на виду, под присмотром, ухоженные, накормленные. Все, все детям! Себе - ничего.
- Ой, я вас так понимаю. А я хочу пожертвовать отношениями… Понимаете, у меня с мужем давно уже ничего не осталось… У него уже другая женщина. У меня вроде тоже мужчина появился, но… Вот если бы муж первый ушел! Но он к ней не уходит! Плачет… Говорит, что привык ко мне… А мне его жалко! Плачет же! Так и живем…
- А вы?
- Я тоже плачу… Мучаюсь вот, давно уже… С ума сойду скоро!
- Да, жизнь такая жестокая штука… Всегда приходится чем-то поступаться. Приносить что-то в жертву…
Распахивается дверь, раздается голос: «Кто под №852? Заходите!».
- Ой, я пошла. Я так волнуюсь!!! А вдруг жертву не примут? Не забудьте, вы - следующая.
№ 853 сжимается в комочек и ждет вызова. Время тянется медленно, но вот из кабинета выходит №852. Она в растерянности.
- Что? Ну что? Что вам сказали? Приняли жертву?
- Нет… Тут, оказывается, испытательный срок. Отправили еще подумать.
- А как? А почему? Почему не сразу?
- Ох, милочка, они мне такое показали! Я им - ррраз! - на стол жертву. Свою личную жизнь Они спрашивают: «А вы хорошо подумали? Это же навсегда!». А я им: «Ничего! Дети повзрослеют, оценят, чем мама для них пожертвовала». А они мне: «Присядьте и смотрите на экран». А там такое кино странное! Про меня. Как будто дети уже выросли. Дочка замуж вышла за тридевять земель, а сын звонит раз в месяц, как из-под палки, невестка сквозь зубы разговаривает… Я ему: «Ты что ж, сынок, так со мной, за что?». А он мне: «Не лезь, мама, в нашу жизнь, ради бога. Тебе что, заняться нечем?». А чем мне заняться, я ж, кроме детей, ничем и не занималась??? Это что ж, не оценили детки мою жертву? Напрасно, что ли, я старалась?
Из двери кабинета доносится: «Следующий! №853!».
- Ой, теперь я… Господи, вы меня совсем из колеи выбили… Это что ж??? Ай, ладно!
- Проходите, присаживайтесь. Что принесли в жертву?
- Отношения…
- Понятно… Ну, показывайте.
- Вот… Смотрите, они, в общем, небольшие, но очень симпатичные. И свеженькие, не разношенные, мы всего полгода назад познакомились.
- Ради чего вы ими жертвуете?
- Ради сохранения семьи…
- Чьей, вашей? А что, есть необходимость сохранять?
- Ну да! У мужа любовница, давно уже, он к ней бегает, врет все время, прямо сил никаких нет.
- А вы что?
- Ну что я? Меня-то кто спрашивает??? Появился в моей жизни другой человек, вроде как отношения у нас.
- Так вы эти новые отношения - в жертву?
- Да… Чтобы семью сохранить.
- Чью? Вы ж сами говорите, у мужа - другая женщина. У вас - другой мужчина. Где ж тут семья?
- Ну и что? По паспорту-то мы - все еще женаты! Значит, семья.
- То есть вас все устраивает?
- Нет! Нет! Ну как это может устраивать? Я все время плачу, переживаю!
- Но променять на новые отношения ни за что не согласитесь, да?
- Ну, не такие уж они глубокие, так, времяпровождение… В общем, мне не жалко!
- Ну, если вам не жалко, тогда нам - тем более. Давайте вашу жертву.
- А мне говорили, у вас туту кино показывают. Про будущее! Почему мне не показываете?
- Кино тут разное бывает. Кому про будущее, кому про прошлое… Мы вам про настоящее покажем, хотите?
- Конечно, хочу! А то как-то быстро это все. Я и подготовиться морально не успела!
- Включаем, смотрите.
- Ой, ой! Это же я! Боже мой, я что, вот так выгляжу??? Да вранье! Я за собой ухаживаю.
- Ну, у нас тут не соцреализм. Это ваша душа таким образом на внешнем виде отражается.
- Что, вот так отражается??? Плечи вниз, губы в линию, глаза тусклые, волосы повисшие…
- Так всегда выглядят люди, если душа плачет…
- А это что за мальчик? Почему мне его так жалко? Славненький какой… Смотрите, смотрите, как он к моему животу прижимается!
- Не узнали, да? Это ваш муж. В проекции души.
- Муж? Что за ерунда! Он взрослый человек!
- А в душе - ребенок. И прижимается, как к мамочке…
- Да он и в жизни так! Всегда ко мне прислушивается. Прислоняется. Тянется!
- Значит, не вы к нему, а он к вам?
- Ну, я с детства усвоила - женщина должна быть сильнее, мудрее, решительнее. Она должна и семьей руководить, и мужа направлять!
- Ну, так оно и есть. Сильная, мудрая решительная мамочка руководит своим мальчиком-мужем. И поругает, и пожалеет, и приголубит, и простит. А что вы хотели?
- Очень интересно! Но ведь я ему не мамочка, я ему жена! А там, на экране… Он такой виноватый, и к лахудре своей вот-вот опять побежит, а я его все равно люблю!
- Конечно, разумеется, так оно и случается: мальчик поиграет в песочнице, и вернется домой. К родной мамуле. Поплачет в фартук, повинится… Ладно, конец фильма. Давайте завершать нашу встречу. Будете любовь в жертву приносить? Не передумали?
- А будущее? Почему вы мне будущее не показали?
- А его у вас нет. При таком настоящем - сбежит ваш выросший «малыш», не к другой женщине, так в болезнь. Или вовсе - в никуда. В общем, найдет способ вырваться из-под маминой юбки. Ему ж тоже расти охота…
- Но что же мне делать??? Ради чего я тогда себя буду в жертву приносить???
- А вам виднее. Может, вам быть мамочкой безумно нравится! Больше, чем женой.
- Нет! Мне нравится быть любимой женщиной!
- Ну, мамочки тоже бывают любимыми женщинами, даже часто. Так что? Готовы принести себя в жертву? Ради сохранения того, что имеете, и чтобы муж так и оставался мальчиком?
- Нет… Не готова. Мне надо подумать.
- Конечно, конечно. Мы всегда даем время на раздумья.
- А советы вы даете?
- Охотно и с удовольствием.
- Скажите, а что нужно сделать, чтобы мой муж… ну, вырос, что ли?
- Наверное, перестать быть мамочкой. Повернуться лицом к себе и научиться быть Женщиной. Обольстительной, волнующей, загадочной, желанной. Такой цветы дарить хочется и серенады петь, а не плакать у нее на теплой мягкой груди.
- Да? Вы думаете, поможет?
- Обычно помогает. Ну, это в том случае, если вы все-таки выберете быть Женщиной. Но если что - вы приходите! Отношения у вас замечательные просто, мы их с удовольствием возьмем. Знаете, сколько людей в мире о таких отношениях мечтают? Так что, если надумаете пожертвовать в пользу нуждающихся - милости просим!
- Я подумаю…
№853 растерянно выходит из кабинета, судорожно прижимая к груди отношения. №854, обмирая от волнения, заходит в кабинет.
- Готова пожертвовать своими интересами ради того, чтобы только мамочка не огорчалась.
Дверь закрывается, дальше ничего не слышно.
По коридору прохаживаются люди, прижимая к груди желания, способности, карьеры, таланты, возможности, любовь - все то, что они готовы самоотверженно принести в жертву…


 
EdellweissДата: Понедельник, 22.09.2014, 20:40 | Сообщение # 10
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
Как все было на самом деле

- Масло забыла, - хмуро напомнил отчим.
Девочка покосилась на него, но промолчала. Она не забыла, а нарочно отставила в сторону, чтобы не растаяло раньше времени рядом с горячими пирожками.

Мать, вздыхая, смотрела, как она собирается.

Тесемки завязать под подбородком, корзинку сверху прикрыть....

- А может, черт с ней?! - не выдержал отчим. Девочка зло сверкнула глазами, но сдержалась. Бабушка говорит: не спорь с ним никогда, молча гни свое.

Мать махнула рукой: ладно уж, пускай идет. Все равно в последний раз.

Вещи давно были собраны, увязаны в тюки. Ружье отчима поблескивало в углу, приготовленное на продажу. Как он ни расписывал прелести их новой жизни, но в конце концов признал: одним город все же плох - там не поохотишься.

Зато:
«Кабаки - не чета местному!»
«По праздникам всяких уродов привозят на площадь. Жуткие - страсть! В вашей дыре таких и не встретишь».
«Улицы камнем выложены. Будешь по мостовым ходить, как королева! Не грязь месить сапогами, а в башмаках вышагивать».

Этим он ее и подкупил, думала девочка. Башмаками. Бедная, бедная матушка...

Сама она носилась босиком по лесу до поздней осени. Бабушка ее приучила. Показала, какие опасности могут подстерегать на безобидной с виду тропинке. Варила для нее по весне густой сок травы костень, за которой забиралась в самую чащу. Сок пах остро, как разрезанная луковица. В чане он густел, ворочался, исходил тяжелым паром. Когда на дне оставалось с пригоршню, бабушка, чуть остудив, намазывала им девочке ступни, и кожа грубела на глазах.
«Будешь чувствовать лес, дитя мое. Ты здесь не чужая, не то, что некоторые».

Бабушка замолкала, но девочка знала, кого она имеет в виду.

«Опять от нее воняет, как от козла!» - кричал отчим, когда она вбегала домой. Мать вилась вокруг и суетилась: тише-тише, дорогой, тише-тише. Старуха немного выжила из ума, ты же знаешь. Вот, присядь, выпей пива...

Отчим недовольно смолкал. Девочка ухмылялась про себя, с наслаждением вдыхая едкий запах. Жаль, к утру он выветривался.

Всякий раз, когда мать доставала из печи противень, отчим был тут как тут. «Не пускай ее! Еще не хватало девчонке шляться в такую даль!»

Я тебе не пущу, мысленно огрызалась девочка.

Отчим каждый пирожок провожал таким взглядом, будто хоронил.
- Слабая она, старая, - оправдывалась мать.

- А зачем на отшибе поселилась? - шипел он. - Собаку не заводит, дверь не запирает - щеколда на веревке, это ж курам на смех! Любой зайти может!

- Нет у нас здесь чужих-то, милый...

- С нами бы пускай жила, раз старая!

«А ты бы ее домик продал». Девочка помнила, как сладко пел отчим, предлагая бабушке перебраться к ним. У него и покупатель на дом нашелся, из его приятелей-охотников. И как вызверился, когда бабушка отказала наотрез.

С тех пор распускает гнусные слухи. Как выпьет в трактире, так начинает: мол, старуха совсем свихнулась - надеется, что к ней заглянет кто-нибудь из дровосеков, кто помоложе да посмазливее. Для того и оставляет дверь открытой.

В какую же ярость девочка пришла, услышав об этом! Была б ее воля - искусала бы, честное слово! Да мать стало жалко.

Выйдя на порог, девочка задержала взгляд на острых пиках елей, воинственно торчащих над лесом. Они словно охраняли его от незваных гостей. Волновались дубы, трава гнулась, серебрилась под ветром.

Неужели она видит это все в последний раз?

Девочка шла по тропинке, изо всех сил удерживая слезы. Мать обещала, что они будут приезжать. Накопят в городе денег и смогут останавливаться в трактире. На два дня, а может, даже на три!

Она вытерла глаза.

Лес сочувственно шумел над ее головой: куда же ты, девочка моя? Разве ты можешь меня оставить? Я дарил тебе золотые лютики, крестил тебя в ледяной купели озера, баюкал песнями сосен - глухими, скрипучими. Ты знаешь, как пахнет свежевыпавший снег, читаешь заячьи следы и с закрытыми глазами можешь найти дорогу домой даже ночью. Ты никогда не боялась меня.

Что станет с тобой в городе, где повсюду мертвый камень? Твое место - здесь.

«Матушка обещала возвращаться хоть иногда!»

«Ты же знаешь, этого не случится».

По мере того, как девочка углублялась в чащу, в ней зрела решимость. Она попросит бабушку, чтобы та разрешила ей остаться. Но ее терзали сомнения. Что ответит старушка, не угадаешь.
В деревне все убеждены, что она любит внучку без памяти, но иногда в ее взгляде мелькает что-то странное... Она присматривается к внучке, как к чужой, и почти не разговаривает с ней.

«Готовить умею, - перечисляла девочка. - В доме прибраться, затопить, дров принести - все могу. Постирать, подушки взбить, матрасы перетрясти... Все-все-все буду для нее делать!»

Она ускорила шаг. Да, надо убедить бабушку! Только не ныть. Они поговорят, как взрослые.
Бабушке наверняка тоже невесело оставаться одной!

Возле самой опушки ей показалось, что в кустах кто-то есть. Ветки качались слишком поспешно. И трава примята.

Девочка нахмурилась и ускорила шаг.

У калитки быстро обернулась. Нет, никого. Показалось.

Она постучала, нагнулась, входя, чтобы не удариться о низкую притолоку. Бабушка сидела в кресле. При виде внучки она отложила вязание, и грустная улыбка скользнула по ее губам.

Все мысли о «взрослом» разговоре вылетели из девочкиной головы. Она упала перед старухой на колени и горько зарыдала.
- Не нужно плакать, дитя мое, - голос мягкий, но отчужденный. - Ты уезжаешь не навсегда.

- Б-бабушка... - девочка заикалась от рыданий. - Умоляю, разреши мне остаться!

- Что?

- Пожалуйста! Не прогоняй меня! Я научусь такие же пирожки печь! А сама ни одного не съем, вот те крест, пусть у меня рука отвалится, если откушу хоть кусочек!

Ей показалось, что бабушка сказала что-то про мать.

- Она будет с ним счастлива! - всхлипнула девочка. - А я с ними - несчастна. Мое место здесь!

Она подняла заплаканное лицо к старухе.

Но что это - бабушка улыбается? Смеется над ней, в такую минуту?!

- Не поеду! - выкрикнула девочка отчаянно. - Ни за что! Вы меня не заставите! В трактир наймусь, полы буду мыть... Я... Я...

Она уткнулась в подол и заревела. Кому она нужна в трактире!

Зашуршали юбки, скрипнуло кресло, и теплые руки с силой обняли ее.

- Чш-ш, дитя мое. Вытри слезы и посмотри на меня.

Бабушка встала. Девочка, шмыгая носом, следила за ней.

- Ты никогда не спрашивала меня про шапочку, - задумчиво сказала старуха.

- Я думала, это что-то вроде оберега. Ты ведь сама связала ее.

- Оберега? - бабушка усмехнулась. - Пожалуй. Больше этот оберег тебе не понадобится.

Девочка недоуменно уставилась на нее.
- Настала пора мне кое-что тебе показать... - сказала старуха и выпрямилась во весь рост.

Лесоруб заметил девчонку еще на поляне. Еще бы не заметить, когда красная шапка видна издалека! Ходит в ней, как дура, круглый год, и зимой, и летом. Говорят, чокнутая бабка заставляет. Пригрозила родной дочери, что лишит наследства, если малышка хоть раз окажется в лесу без этой красной штуковины на голове.

Он следил из-за кустов за девчонкой. Вылитая бабка в молодости! Родная дочь и та меньше похожа на старуху.

Ох и запах из корзины! Не то что живот, челюсть свело от голода, он ведь с полудня-то не евши. А скоро уж и солнце садится. Отобрать бы у нее корзинку - вот и ужин.

Если бы он не побаивался гнева старухи, так и поступил бы. Но ведь малютка узнает его.

И тут в голову дровосека пришла отличная идея. Девчонка зайдет в домик и поставит корзинку на стол. А стол где? - у окна! А у окна кто? Он, собственной персоной! Хвать корзинку - и тикать. Они и не догадаются, кто это сделал.

Дровосек даже засмеялся от удовольствия. Умен он, что ни говори! Не каждый сможет так запросто разжиться пирожками.

Когда девчонка скрылась в доме, он торопливо подбежал к окну, пригибаясь. Кажись, не заметили.

Дровосек осторожно привстал. Где ж корзинка-то?

- Бабушка, почему у тебя такие большие глаза?
Это девчонка пропищала.
Вот еще, большие глаза, скажет тоже! Обычные старушечьи глазенки, узенькие, серенькие, припухшие.

- Чтобы лучше видеть!

Услышав второй голос, дровосек вздрогнул. Эт-то еще что такое?!

- Бабушка, а почему у тебя такие большие уши?
- Чтобы лучше слышать, - так же хрипло ответили ей.

Дровосек, похолодев, осторожно заглянул в приоткрытое окно. От увиденного волосы его зашевелились. Он дернулся обратно, стискивая челюсть, чтобы не стучала.
Матерь божья, матерь божья, матерь божья....

- Бабушка, а почему у тебя такие большие зубы?

Раздался глуховатый лающий смех, от которого дровосека бросило в ледяной пот. Господи и святые угодники, спасите и сохраните!

- Да уж не для того, чтобы пирожки жевать!

Что-то ударилось об пол, послышался хруст, стон, и вдруг девочка завизжала - высоко, на одной ноте. Дровосек обхватил голову руками и съежился под окном. Бежать бы - вот только он даже пошевелиться был не в силах, будто окаменел.

Визг оборвался. Его сменил хрип.
- Что... со мной... - девочка как будто выталкивала слова из глотки. Он не узнавал ее голос.

Снова крикнули - дико, нечеловечески - и наступила тишина.

А потом кто-то зашевелился. Раздался рык, от которого затряслись стены дома.

- Ахгрррр! - сказал один голос.
- Гррр-ар! - ответил второй.

Вокруг дровосека все потемнело, и он провалился в забытье.

Когда он открыл глаза, в синем небе над ним созревала луна. Было очень тихо. Дрожа и стуча зубами, дровосек поднялся, заглянул через окно и в свете луны разглядел шаль в кресле, отброшенное в сторону вязание и клочья серой шерсти на полу.

На столике у окна стояла корзинка с пирожками. Дровосек бросил на нее дикий взгляд, развернулся и помчался прочь.

К полуночи он был совершенно пьян. Трактирщик только успевал подливать из бочки. Вокруг него собрался народ, одни кричали: «Брехня!», другие ругались: «А ну заткнитесь! Давай дальше!»
- А п-потом я вззз-зял топор и каааак рубану его! - Дровосек показал, как он рубанул волка. - Брюхо ему- хрясь! А оттуда они!

- Живые?! - ахнул кто-то.

- А то!

- А шкуру-то с волка хоть снял?

- Да нн-ну ее! - махнул рукой дровосек. - Старый он б-был, п-п-п-плешивый!

В ночном лесу разгулялся ветер. С треском хлопнул незакрытый ставень, а в печной трубе свистнуло что-то лихо и весело.

- Она решила остаться у бабушки, - сказала женщина, испуганно прислушиваясь. - Я так и думала!
- Будешь навещать ее, - равнодушно ответил мужчина.
- Буду, - вздохнула она.

Ветер оборвал с деревьев отжившие листья и швырнул в озеро, поднял волну, разметал сухие ветки над медвежьей берлогой. Зверь выбрался наружу, доковылял до тропы и остановился, принюхиваясь.

Пахло знакомо. Он отлично помнил, что обладательницу этого запаха нужно обходить стороной. И медвежат учил: тронешь человеческого детеныша с красным лоскутом на голове - от тебя самого только лоскут останется, это каждый в лесу знает.

Медведь свернул с человеческой дороги и скрылся в чаще.

Мужчина и женщина в доме подтаскивали тюки к двери.

В трактире пили и гоготали. Дровосек храпел, уткнувшись в соседа.

Где-то вдалеке выли волки.

Две серые тени мчались через лес, по ночным холмам, под огромной луной - золотой, как кусок тающего масла.


 
EdellweissДата: Воскресенье, 23.11.2014, 12:52 | Сообщение # 11
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
Людмилка завернулась в любимый, пушистый плед и уютно устроилась в углу огромного дивана с книжкой. Это был мистический роман, невесть как оказавшийся в ее доме. Людмилка никогда не увлекалась подобным чтением и потому не приобретала книги такой тематики. Она взяла ее в руки, полистала и неожиданно для себя увлеклась. Незаметно подкрались сумерки, укутывая все белесым покрывалом. Людмилка , напрягая глаза, продолжала читать, постепенно буквы совсем стали расползаться, терять свои очертания. Она подняла голову. Комната уже погрузилась в царство ночи. Через стекло стали видны , сверкающие холодным блеском, звезды. Повисшая прямо перед окном луна освещала все неровным мерцающим светом. Людмилка уставилась на нее, и ей показалось, что та как-то ехидно улыбается и подмигивает. Девушка поморгала, но луна оставалась все такой же неспокойной и какой-то недружелюбной. Людмилка потянулась , чтобы включить свет, но он не желал загораться.
–Надо же, свет отключили,– грустно подумала она. Сидеть в темноте после прочтения такой книги было не очень уютно. В это время за стеной послышался голос Клавдии Шульженко. Людмилка знала, что старенькая соседка Анна Ивановна, жившая очень уединенно, любила эту певицу и часто ставила пластинку с ее записью.
-Странно, значит просто у меня что-то с пробками .
–А зачем тебе свет? – Вдруг послышался знакомый голос. Людмилка вздрогнула.
-Анна Ивановна? -вглядываясь в темноту, спросила она,- как Вы сюда попали? У меня дверь не заперта была?
–О, сколько сразу вопросов,– усмехнулась старушка,–мне было грустно и захотелось немного поговорить.
И только сейчас Людмилка разглядела соседку, устроившуюся в кресле напротив. Вот она шевельнулась, попыталась встать , но почему-то передумала. Что-то было не так …Девушка нахмурилась. Луна тем временем чуть переместилась и кресло оказалось в освещенном кругу. 
–Вот оно!–ахнула про себя Людмилка. У Анны Ивановны не было тени…совсем…
Словно прочитав ее мысли, Анна Ивановна опять усмехнулась невесело,
-Не надо бояться меня. Я уже сейчас уйду, поскольку вижу , что ты мне не рада…
–Что Вы- что Вы,-затараторила Людмилка, в тайне надеясь, что она действительно сейчас уйдет.
-Я хочу попросить тебя, чтобы ты меня навестила утром. Звонить не надо, ключ я тебе оставляю,– с этими словами она положила ключ на стол,- ну , а теперь спи, не провожай меня.
–Но, как же? Дверь ведь закрыть надо! –хотела сказать девушка, но глаза закрылись сами собой.
Проснувшись утром, она выгнулась, словно ленивая кошка,
–Надо же такому присниться! 
Неожиданно на столе она разглядела ключи… чужие ключи… 
–Что же это было?-Людмилка быстро подскочила с дивана и, накинув, халатик, выскользнула в коридор. Рука сама потянулась к звонку у соседской двери, но , вспомнив про ключ, она вставила его в скважину. Он легко повернулся. Людмилка впервые оказалась в этой квартире.
-Анна Ивановна,– позвала тихонько,никто не отозвался. Девушка шагнула в комнату. В кресле сидела соседка и будто бы спала… Но сон этот был самый крепкий…, последний…
Пластинка беззвучно крутилась…

© Copyright: Галина Михалева, 2009


 
EdellweissДата: Воскресенье, 23.11.2014, 13:08 | Сообщение # 12
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
Пирожное с кремом
Галина Михалева

Настроение в это утро было у Тонечки таким же серым , как наступивший осенний день за окном, где барахтались черные, взъерошенные тучи, обещая, что срывающиеся отдельные снежинки скоро превратятся в снегопад, потом будет гололед. Листья уже облетели и даже последний, самый настырный листочек, державшийся изо всех сил, не выдержал и полетел неведомо куда. Наблюдавшая за ним Тонечка только вздохнула, наверное , сорвался вслед за птицами в теплые края.Радовться было особенно нЕчему. Она только что слезла с весов и с ужасом увидела, что после, страшно сказать, трехдневной диеты она потяжелела на целый килограмм.
–Ну, как такое могло случиться?– пыхтела Тонечка, с ненавистью отпихивая весы и разглядывая себя в зеркале. При своих метре шестьдесят четыре она весила восемьдесят четыре килограмма. И , если раньше она не придавала значения этому, то сейчас , слыша в спину «корова», «толстуха» и прочие гадости , задумалась и решила похудеть. Это было очень трудно, ведь Тонечка жить не могла без пирожных. Особенно она любила эклеры с жирным сливочным кремом, любила и взбитые сливки в любом виде. Она честно сидела на диете целых три дня. Сначала питалась одними яблоками, на второй день пила один кефир, а вчера целый день ела брокколи. И в результате ко вчерашнему вечеру у нее начались галлюцинации. Ей всюду мерещились пирожные. Она вошла в супермаркет , купила морковку , чтобы съесть на следующий день, ноги же сами понесли ее к любимому отделу . Она долго стояла, любовалась, впитывала ванильные, шоколадные запахи , отчаянно вздыхала, и… не могла оторваться от всех тех вкусностей, которые были выставлены в витрине. Тонечка мучилась, глотала слюну, а продавец- пухленькая девушка ее возраста с интересом наблюдала за странной покупательницей. Наконец, она сжалилась:
–Денег нет? Я куплю тебе. Хочешь?
–Нет-нет,– замотала головой Тонечка,– есть деньги,- проговорила она и голос у нее сорвался,–я худею…
–А-а…,– продавщица с сочувственным пониманием посмотрела на Тонечку,– это трудно. Я пробовала…
–И что?–глаза Тонечки заблестели.
–Ничего,- та пожала плечами,– ты же видишь, где я работаю.
–А перейти в другое место не пыталась?
–Нет. Мне здесь нравится. Куплю пирожное , съем и душа радуется.
–А,– махнула рукой Тонечка,– пусть и моя порадуется. Зря разве я сидела на диете целых три дня,– и она выбрала пять штук свежайших пирожных с любимым кремом.
А дома Тонечка уселась перед телевизором и не заметила, как умяла их все. С сожалением посмотрев на опустевшую коробку, она легла спать. Это было вчера… А сегодня… Сегодня она стала еще толще. Тонечка , наверное, расплакалась бы от обиды, ее незабудковые глаза уже наполнились той самой влагой, которая просто обязана приносить облегчение, но пролиться ей не удалось. В это самое неподходящее время раздался телефонный звонок.
–Привет!– защебетала лучшая подруга Ксюша, чернявая, худющая особа, мечтающая изо всех сил поправиться. Она старалась есть много и жирного, и сладкого, и мучного, но… ничего не выходило. Тоже периодически садилась на диету и три дня вместе с Тонечкой стойко выдержала день сладостей, день копченостей… На третий день плюнула,– ну, как,– поинтересовалась она,– есть успехи?
–Тонечка только головой мотнула, забыв, что Ксюшка не может видеть ее.
–Эй, ты что молчишь? Делись радостью! Наверное, постройнела, похорошела.
–Издеваешься?– разозлилась Тонечка,– поправилась и она, наконец, всхлипнула.
–Не реви!– прикрикнула подруга,– я придумала, что нам поможет. Сейчас я спущусь.
Ксюша жила как раз над Тонечкой. Они и поселились в один день, а, поселившись, сразу подружились.

Тонечка не успела умыться, как позвонили в дверь.
–Я придумала- придумала, что нам поможет,– затараторила Ксюша, протискиваясь мимо Тонечки на кухню. По пути она нажала на кнопку чайника, заглянула в холодильник и вынула оттуда пучок с морковкой.
–Это всё?– растеряно полюбопытствовала она,– а где пирожные?
–Я на диете. Ты не забыла?– рассердилась Тонечка,–лучше рассказывай, что ты придумала.
–А…,– Ксюша хлопнула себя ладошкой по лбу,– балда…
–Сама балда,– немедленно отреагировала Тонечка.
–Сама… Конечно, сама. Понимаешь,– Ксюша загадочно замолчала.
–Ну,- подруга нетерпеливо топнула ногой.
–Нам нужен стимул…
–Стимул? Какой еще стимул?
–Тебе надо похудеть ради кого-то, а мне поправиться…Нам надо влюбиться! Вот!
Тонечка недоверчиво хмыкнула:
–Думаешь, поможет?
–Поможет! Еще как поможет!–Ксюша налила в чашки чай,– жаль, что у тебя ничего нет к чаю…
–А как мы влюбимся? В кого?
–Найдем! Какие проблемы?
–Какие?! Еще какие!– Тонечка горестно вздохнула,– ты же не будешь влюбляться в первого встречного? Верно?
–Не буду,- согласилась Ксюша,– он не будет первым встречным…А мы встретимся со своими избранниками случайно. Что для этого надо?
–Что?
–Мы будем ходить туда, где бывает много мужчин.
–И где же они бывают?– заинтересовалась Тонечка.
–Мы будем ходить на хоккей!
Тонечка даже вся сморщилась, будто проглотила столовую ложку касторки.
–Хок-кей…Да ну,– протянула она,–может , мы будем лучше в театры ходить?
–С ума сошла? –Ксюша ткнула себе в висок,– какие театры? Окстись! Кто туда ходит?
–Все.
–Все,– передразнила Ксюша,- туда ходят дамы со своими самоварами…
–С какими самоварами?
–С мужчинами своими…. Ну и тундра ты…Так что хоккей и никаких разговоров. Покупаю билеты , а в выходной отправляемся на встречу со своим счастьем,,– а пока я за пирожными, и Ксюша ускакала в магазин.
Некоторое время Тонечка пребывала в глубокой задумчивости. Она согласилась с Ксюшей, в очередной раз поддаваясь напору и оптимизму подруги. Сказала та, пойдем на хоккей, значит , следует туда идти и не спорить, ибо спорить себе дороже получается. Ксюша все равно сможет убедить. Тонечка никогда не бывала на таких мероприятиях и понятия не имела, как надо одеваться. Но считала, раз такое важное событие, то и одежда должна быть соответствующей. Всю неделю Тонечка искала себе подходящий наряд и , наконец, в одном из бутиков обнаружила потрясающее вечернее платье, серебристое, струящееся , словно водопад , оно удивительным образом скрадывало лишние складки и фантастически шло к ее пепельным , шелковистым волосам. Ночь перед выходом Тонечка провела в волнении, бигуди мешали спать. Но старания не пропали даром . Волосы пышной гривой рассыпались по плечам, умелый макияж, платье и …Тонечка никак не могла оторваться от зеркала. Так и стояла, пока не раздался звонок в дверь. На пороге выросла Ксюшка. Она открыла рот, глаза ее приобрели форму квадратов.
–Мы же на хоккей собрались?!–наконец, вымолвила она,– ты забыла?! Куда это ты вырядилась?
–На хоккей,– Тонечка с изумлением разглядывала Ксюшку . Та была, как обычно, в теплой куртке. Правда, легкий макияж присутствовал.
-На хоккей?! В этом наряде? С ума сошла?
–Это почему ?– обиделась Тонечка.
–Почему? Она еще спрашивает,– фыркнула Ксюшка,– ты не на бал идешь, а на хо-к-к-ей. Понятно?
–Но ты же не сказала, что туда принято надевать.
–Как обычно. Там достаточно прохладно и люди сидят в верхней одежде. Балда и есть балда!
–Чего ты обзываешься?– Тонечка чуть не плакала. Столько трудов, бессонная ночь и … всё зря, как оказалось, да и на платье потратилась тоже…,– могла ведь предупредить… Вот не пойду с тобой и иди тогда , завлекай одна.
–Как это не пойдешь?- рассердилась Ксюшка,- я старалась, билеты покупала…
–А я платье… Оно дороже стоит.
–Пригодится твое платье. Вот встретишь свою мечту сегодня и пойдешь на Новый год уже с ним и в новом платье. Кстати, тебе идет,– снисходительно заметила Ксюша.
–Правда?– зарделась Тонечка. Она тотчас же забыла обиду и всё простила.

Синие сумерки уже окутали город, когда девушки вышли на улицу. В свете вспыхнувших фонарей серебрился на газонах иней. В воздухе пахло снегом. Казалось, вот-вот и посыплются белые хлопья.

Дворец спорта сверкал огнями, будто новогодняя елка. Всюду царило оживление. Бодрый настрой передался и Тонечке. Она огляделась.
–Вон буфет!– Ксюша уже повернулась, чтобы туда отправиться,– пойду пирожными подкреплюсь, а ты подожди меня здесь. Тебе нельзя. Вон какая пышечка стала. Сама уже на пирожное похожа,–она хихикнула и умчалась. Даже не заметив, как у Тонечки дрогнули губы , а в глазах предательски заблестели слезинки. Хорошее настроение как рукой сняло.
–Хоть бы уж не комментировала,– обиженно подумала Тонечка и , отвернувшись, смахнула непрошенную влагу и , глубоко вздохнув , постаралась вернуть себе утраченное расположение духа, хоть это и было не так-то просто. Сначала Ксюшка забраковала наряд, теперь вот обозвала…
Она тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли и принялась смотреть на снующих людей и, удивительное дело, радость вернулась к ней . Она радовалась, радовалась просто тому, что сама стала частичкой этой волнующейся толпы.
–Тонечка! Тонечка! Неужели это ты?!– неожиданно раздалось совсем рядом. Девушка повернула голову. К ней шел ее бывший одноклассник Ромка Гусаров. Он был в форме капитана полиции.
–Ромка! Надо же Ромка! Как давно мы не виделись,– у Тонечки радостно засияли глаза.
Когда-то , давным давно Ромка скучал , сидя на уроке. Шла весна, усидеть спокойно было почти невозможно. Тем более, светило солнце, а на улице ждали друзья, они вместе собирались играть в футбол, а тут какие-то задачки про водопровод… Он повертел головой, мечтая о звонке, и в это время взгляд его упал на голову соседки. В ее блестящих волосах запутались и перемигивались солнечные искорки. Ромка просто не мог глаз отвести.
–Чего уставился?– недовольно поинтересовалась Тонечка.
–Принцесса,– прошептал Ромка,– ты похожа на принцессу.
Так началась дружба. После окончания школы дороги их разбежались, но вовсе не потому, что они так хотели. Скорее, так распорядилась жизнь. Ромка пошел служить в армию. А Тонечка поступила в институт и обещала писать. Но тут тяжело заболела бабушка и вскоре умерла. Тонечка очень ее любила и тяжело перенесла эту потерю. Потом девушка переехала в ее квартиру. В это время отец получил предложение поработать за границей, и они с матерью покинули страну , а свое жилье сдали. Тонечка тогда обиделась на родителей, ведь не стало бабушки, а они думали только о своих делах. Это сейчас она понимает, что ничего бы не изменилось, останься они здесь.
–А я тебя искал. Но в вашей квартире жили чужие люди,– продолжал Ромка,- какая ты стала красивая!–он восторженно смотрел на нее,– даже лучше, чем когда-то.
–Лучше…Скажешь тоже…,– засмущалась отчего-то Тонечка,– вон какая толстая стала,– и она украдкой вздохнула.
-Толстая?!Ты с ума сошла! Ты просто красавица!–горячо воскликнул Ромка,– таких только на картинах видел. Наверное, и муж есть?– ревниво поинтересовался он.
–Нет, мужа нет.
-ЗдОрово!
–Что же здесь здорового?– удивилась Тонечка.
–Так ведь и я свободен и ждал тебя,–Ромка довольно потер руки,– ты где живешь?
–В бабушкиной квартире.
–А-а-а…Если бы я знал… Ну, ничего, больше я тебя не потеряю. Ты здесь с кем?
–С подругой. А вот и она…
Сытая , довольная, подвижная, как челнок, Ксюшка подлетела к ним.
–Тебя что арестовали?– поинтересовалась она.
–Одноклассника встретила. Рома , познакомься. Это Ксюша- моя подруга.
Ромка равнодушно кивнул, чем очень порадовал Тонечку и проговорил:
–Мне пора , девочки. Встретимся еще.
Через мгновение он смешался с толпой.
–Нам тоже , наверное, пора,– Тонечка рассеянно обратилась к Ксюше.
–Пора-то пора, а вот интересно, отчего вдруг такой задумчивый вид?– Ксюшка подозрительно уставилась на подругу,–влюбилась что ли? А он ничего…
–Нужен он мне, как дырка сковородке,– вспыхнула Тонечка,–учились вместе только и всего.–Почему-то ей совсем не хотелось говорить правду Ксюшке.
–Правда?
–Что правда?
–Не нужен тебе,– уточнила Ксюшка,– тогда я себе его возьму.
–Это как? Он же не вещь. А если ты ему не понравишься?– сердце екнуло. Тонечке очень уж не хотелось, чтобы Ксюшка покушалась на внимание Романа.
–Не понравлюсь? Почему бы это? Уж если ты нравилась…,– она провела руками по тонкой талии, будто стараясь подчеркнуть достоинства своей фигуры.
-Интере-е-есно,– обиделась Тонечка,– это почему я не могу нравиться?
–Неужели не понимаешь?–Насмешливо прищурилась Ксюшка.–Ты ведь толстая…
–А ты слишком тощая,– не осталась в долгу Тонечка,– такие тоже не каждому по душе…
Надув губы, Ксюша отвернулась.
–Могла бы и не говорить,– буркнула она,– без тебя знаю. Зря я разве пирожными давлюсь.
–Ты тоже думай, когда говоришь,– рассердилась Тонечка и примирительно добавила,–пойдем. Наверное, пора уже…



 
EdellweissДата: Воскресенье, 23.11.2014, 13:12 | Сообщение # 13
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
Зимним вечером
Галина Михалева

Однажды синим вечером снежинки падали, кружась… На плечи падали, на лица… На холодную землю ложились… Мигнул фонарь и сразу же погас… Осветить успел он тень…Тень странную…Человек как будто или показалось мне… Сомнения тревожат… Лицо с горящими глазами и пара рожек в шевелюре пышной… , и хвостик сзади шевельнулся… Мелькнула тень лишь …и замерла… Застыла у окна красивой комнаты …той девушки , что только что вошла. Повесив шубку, села у камина. Поленья весело трещат, но девушка не видит будто радости огня… Она в печали… Сегодня … вот сейчас, рассталась с милым… Рассталась с тем , кого любила больше жизни… Казалось так. Казалось, что любовь ее навеки и он любил… Слова любви он говорил…И свадьба скоро быть должна… Но не бывать ей… И слезы крупные, прозрачные бегут по бледному лицу. Не вытирает их она … К чему? Зачем? Всё кончилось… А как же было хорошо совсем недавно , но стала замечать с недавних пор холодный взгляд , и вот сегодня он сказал, что полюбил другую… 
-Другую?! Кого?!– воскликнула Полина.
–Наташу Суховей,– ответил он,– и я женюсь. Женюсь на ней… День свадьбы уж назначен…
– Она стара же!
–Конечно, не очень молода,– ответил сухо,– но как богата! Тебе не снится даже. Я получу всё! Всё , что я хочу, машину, особняк… Париж покажет мне она… Я получу всё!
–Но лишь любви не будет,– сказала тихо.
–Любви? – он усмехнулся ,– что есть любовь? Любовь – мираж и больше ничего…
И он ушел… Ушел , не попрощавшись даже…
И вот Полина плачет, глядя на огонь… А слез так много…Они текут-текут…

А тот, что у окна…, чья тень мелькнула, вздохнул тихонько, взял в руки хвост … в руках его он покрутил и вдруг решил… Пусть будет то, что будет… Пусть выгонят его из преисподней, но не оставит девушку одну… Тем более, что любит он ее…Давно уж любит… 
Конечно, его прогонят… Ведь он предатель тоже… Обязан он жениться на юной ведьме…, что дочкой сатаны была…Ей триста лет всего …Триста лет, а стерва… Каких и не найти… Готова делать пакости любые в любое время… Людей не любит, всегда смеется , шутить всегда готова над горем их… 
Его призвал к себе вчера ее отец и приказал жениться…
–Но молод я еще,– замялся наш чертенок,– всего четыреста исполнилось недавно…
–Четыреста ? Хороший возраст для женитьбы,– неумолим был сатана.
–Но не люблю ее…
–Что?!– очи вспыхнули огнем,– как ты посмел сказать такое?!– потом уже спокойнее кивнул,– любовь- химера… Полюбишь… Ты ведь черт, а черту всё под силу…
-Люблю другую…
–Замолчи и помни … Завтра свадьба…

И вот окно любимой… Рядом…И он решился…Будь, что будет… Она несчастна, да и он ведь тоже, а так…Вздохнул еще раз и …нырнул в трубу… И вот стоит перед девицей… Весь черный… в саже весь…
Девица вздрогнула, вскочила с кресла…
–Ты кто?!–кричит,– пришел зачем?!
–Люблю тебя …Давно люблю и вижу, что ты несчастна…Хочу помочь…
–Помочь? Никто мне не поможет… Река не потечет назад, как не старайся…
–Пусть не течет… Но …ты пойми , моя любовь сильней всего…И будем счастливы мы… Ты только согласись…
–Счастливы? Но как ? Ведь ты не человек… Иль не права я?
–Права… Конечно, ты права… Я стану им… Ты только разреши с тобою быть, любить тебя… Мне всё равно нельзя вернуться… 
И слезы высохли… Полина смотрит в изумленьи… И видит, отпал рожок, потом другой, и вот уж хвост горит в камине…
–Вот видишь, невеста бесится моя… Колдует…А я … пред ними я теперь бессилен… , ведь я люблю…живую женщину люблю….
–Ты правда любишь?–спросила тихо.
–Люблю… С тобою вместе жить и умереть готов… 
–Согласна я,–Полина руку подала,– жить и умереть согласна…Зажег ты в сердце огонек любви… Я думала погас он навсегда…
–Тогда пойдем,– за руку взял.– Скорее, жить нам не придется, но умереть мы сможем вместе…
–Пойдем…

Но…вышло всё иначе…Увидел бог их, а он сильнее тех, кто в преисподней…Увидел…и благословил …на жизнь…Жизнь долгую, счастливую… И дети родились… Но… ведь всему конец приходит…И сказке этой …Прошли года с тех пор… А умерли они , как жили, вместе…Ушли, за руки взявшись…Навсегда…


 
EdellweissДата: Вторник, 25.11.2014, 01:27 | Сообщение # 14
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
Она заплатила самую высокую цену

Продавец стоял за прилавком магазина и рассеянно смотрел на улицу. Одна маленькая девочка подошла к магазину и буквально прилипла к витрине. Когда она увидела то, что искала, её глаза заблестели от восторга. Она вошла внутрь и попросила, чтобы ей показали бусы из бирюзы.
— Это для моей сестры. Вы можете красиво завернуть их? — спросила девчушка.
Хозяин с недоверием посмотрел на малышку и спросил:
— А сколько у тебя денег?
Девочка вытащила из кармана платочек, развернула его и высыпала на прилавок горсть мелочи. С надеждой в голосе она спросила:
— Этого хватит?
Там было всего несколько мелких монет. Девочка с гордостью продолжала:
— Знаете, я хочу сделать подарок своей старшей сестре. С тех пор, как умерла наша мама, сестра заботится о нас, а на себя у неё не остается времени. Сегодня у неё день рождения и я уверена, что она будет счастлива получить такие бусы, они очень подойдут под цвет её глаз.
Мужчина взял бусы, прошел вглубь магазина, принес футляр, положил в него бирюзу, обернул лентой и завязал бант.
— Держи! — сказал он девочке. — И неси осторожно!
Девчушка выбежала и вприпрыжку понеслась к дому. Рабочий день подходил к концу, когда порог того же магазина переступила молодая девушка. Она положила на прилавок знакомый продавцу футляр и отдельно оберточную бумагу и развязанный бант.
— Эти бусы были куплены здесь? Сколько они стоили?
— А! — сказал хозяин магазина, — стоимость любого изделия в моем магазине — это всегда конфиденциальный договор между мной и клиентом.
Девушка заявила:
— Но у моей сестры было только несколько монет. Бусы из настоящей бирюзы, так ведь? Они должны стоить очень дорого. Это нам не по карману.
Мужчина взял футляр, с большой нежностью и теплотой восстановил упаковку, вручил девушке и сказал:
— Она заплатила самую высокую цену… Больше, чем мог заплатить любой взрослый: она отдала всё, что имела.

Тишина заполнила маленький магазинчик, и две слезы скатились по лицу девушки, сжимающей в дрожащей руке небольшой сверток…


 
EdellweissДата: Четверг, 27.11.2014, 21:05 | Сообщение # 15
Генералиссимус
Группа: Администраторы
Сообщений: 18665
Статус: Offline
Когда я звоню родителям, то обычно разговариваю только с мамой. 
Я узнаю все последние новости из маминой поликлиники, а потом – рассказываю, как прошел день у меня, что интересного было на работе и как дети. Папа, как правило, сидит возле мамы, все это слушает, поддакивает, иногда ворчит, если я вдруг жалуюсь на что-то.
А недавно выпал первый снег. И я шла по двору, и все вокруг казалось таким белым, таким чистым, таким новым. И я вдруг вспомнила, как по такому же белому и чистому снегу меня маленькую катал на санках папа. И как мягко санки ехали по снегу, и как ужасно скрипели, когда папа вытаскивал меня чистый асфальт. 
Вспомнила, как папа тогда смеялся, как ему в рукавицы врезалась веревочка от санок, как у него мерзла шея, потому что он, как всегда, забыл одеть шарфик, и мне его было жалко. 
Я подумала, что разговаривала с ним – ну сто лет назад. И он наверное, сидит там дома, смотрит на этот первый снег, и тоже вспоминает скрип санок и меня в смешной шубе. Мне стало стыдно, что не звоню папе. 
Я достала телефон. Замерзшими пальцами набрала номер, раз, еще раз. Я представляла, как расскажу ему сейчас про снег, про санки и про шубу. Но там… Там никто не брал трубку и были гудки … 
А потом я положила телефон в сумку, закрутилась, застряла в пробке, заблудилась на одной развязке, пришла на работу. И - увидела сто пропущенных от папы, чуть меньше от мамы:
- Что случилось?... У тебя все нормально?? – кричали мне в трубку наперебой мама с папой.
- Ну да, а что? 
- Ну, ты папе звонила! А он как раз на даче был! Что случилось?
- Ничего, - растерялась я, - просто хотела сказать, что снег….
- Нет, ты слышишь? - возмущалась мама, - Вот слышишь, что она говорит? Что снег!!! Ну вот нормальный она ребенок?! И трубку она не брала! А снег! Ну вот что за человек!... 
А папа потом сказал мне шепотом:
- Ага, снег!.... 
Позвоните родителям.


 
Форум » Литературное кафе » Изба-Читальня » Домашняя библиотека
  • Страница 1 из 2
  • 1
  • 2
  • »
Поиск: